А отъ перваго лѣта Михаилова царства до Олга князя Рускаго, иже пръвое нача княжити въ Киевѣ, лѣтъ 22. А отъ Олъга до Игоря лѣтъ 31. А отъ Игоря до Святослава, сына его, лѣть 33. А отъ Святослава, сына его, до Ярополка, сына его, лѣтъ 28. А Ярополкь княжилъ 8 лѣтъ. А Володимерь княжиль 37 лѣть. А Ярославь княжиль сынь его 40 лѣть. Купно же отъ пръваго князя Олъга, иже сѣде прьвое въ Киевѣ, до крещениа Рускои земли 4 князи; а киняжениа ихъ 102 лѣть. А Рюрикь княжи въ Новѣгородѣ 17 лѣтъ до Олгова княжениа. А всего княжениа до крещениа 127 лѣтъ. А по крещении Володимерь княжи 27 лѣть, а до крещениа 8 лѣтъ. По немъ Святополкь княжи 3 лѣта. Ярославь княжи 40 лѣтъ. Изяславь княжи 23 лѣта. Всеволодъ Ярославичь княжи 15 лѣтъ. А Михаило, нареченныи Святополкь, княжи 20 лѣтъ. Володимеръ Всеволодичь Манамахъ княжи 12 лѣть. Вячеславъ княжи 4 мѣсяци. Всеволодъ Ольговичь княжи 8 лѣть. Изяславь Мьстиславичь княжи лѣто едино. Братъ его Ростиславъ княжи 6 мѣсяць. Юрии княжи Долгорукии 3 лѣта. Андрѣи Боголюбывыи княжи 17 лѣть. Ярополкь княжи Ростиславичь лѣто едино. Михалко княжи лѣто. Всеволодъ Юриевичь княжи 37 лѣть. Юрии Всеволодичь княжи 5 лѣть. Костантинь Всеволодичь Ростовскыи княжи 2 лѣта. Паки по смерти его Юрии княжи 17 лѣть. Всего оба княжили 25 лѣтъ. Ярославъ, братъ ихь, Новогородскии, по Батыевѣ рати, 2 лѣта. Святославь Всеволодичь, братъ ихь, княжи 2 лѣта. Андрѣи, братъ ихъ, княжи 3 лѣта. Александрь Ярославичь Невьскии княжи 8 лѣть. Василеи Ярославичь, братъ ихь меншии, княжи 5 лѣть. Димитрии Александровичь Невского княжи 5 лѣтъ. Вкупѣ съ братомь Андрѣемъ перемогалися 8 лѣть. Андрѣи по братѣ княжи 11 лѣть. Сии Александровичи княжили 28 лѣтъ. Михаило Ярославичь Тверскии княжи 12 лѣть. Юрии Даниловичь княжи 4 лѣта. Дмитрии княжи 3 лѣта. Александрь княжи Михаиловичь 2 лѣта. И паки сице отъ Андрѣевы смерти 11 лѣтъ. А отъ Кавадыевы смерти до Федурьчюковы смерты лѣтъ 10. И по Федорчюковѣ смерти Иванъ Даниловичь княжи 2 лѣта. Семень Ивановичь княжи 14 лѣть. Ивань Ивановичь княжи 7 лѣть. Дмитрии Суздалскии княжи Костантиновичь лѣтъ 3. Димитрии Ивановичь Донескои княжи 27 лѣтъ. И Василеи княжи сынь его 12 лѣтъ. Василеи Василиевичь княжи 37 лѣть. Ивань Василиевичь княжи 39 лѣтъ. Василии Ивановичь княжи 31 лѣто. Сице славятся Русьстии князи: Пръвыи князь на Рускои землѣ Рурикь, пришедъ изъ Нѣмецъ. И Рурикъ же роди Игоря. Игорь роди Святослава. Святославь роди Владимера Великаго, иже крестися самъ и всю землю Рускую крести. Владимирь роди Ярослава. Ярославь роди Всеволода. Всеволодъ роди Володимера Манамаха. Володимерь роди Юриа Долгорукого. Юрии роди Всеволода Великого Гнѣзда. Всеволодь роди Юрья да Ярослава. Ярославь роди Александра Храбраго. Александръ роди Данила, пръваго Московского. Даниль роди Ивана Калиту, иже исправи Рускую землю отъ татеи и отъ разбоиникь. Ивань Калита роди Семиона. Семеонь роди Ивана. Ивань роди Димитриа, иже былся за Дономъ съ Мамаемъ. Димитрии роди Василия. Василеи роди Василиа, иже ослѣплень былъ. Василии роди Ивана. Ивань роди Ивана. Тотъ Ивань роди Димитриа, внука Иванова, а княжиль Василеи Ивановичь, и роди Василиа, Ивана и Юриа. ИНО РОДОСЛОВИЕ ТѢХЪ ЖЕ КНЯЗЕИ. Сынь Руриковь Игорь. Игоревь сынь Святославь. Сынове Святославли: Ярополкь, Олегь, Владимеръ Великыи. Сынове Володимерови: Вышеславъ, Станиславъ, Ярославъ, Судиславь, Святославъ, Изяславъ, Мъстиславь, Всеволодъ, Святополкь, Борись, Глѣбъ. Сынове Ярославли: Володимеръ, Изяслигавъ, Святославъ, Вячеславь, Всеволодъ. Сынове Всеволожи: Володимеръ Манамахъ, Ростиславъ. Сынове Володимеровы Манамаховъ: Ярославь, Ярополкь, Вячеславь, Всеволодъ, Юрыи, Андреи. Сынове Юриевы Долгорукого: Ярославъ, Ростиславъ, Андрѣи Боголюбскыи, Михаило, Всеволодъ, Борисъ, Глѣбъ, Мстиславъ, Василко. Сынове Всеволожи Великого Гнѣзда: Костянтинь Ростовскии, Юрии, Ярославъ Юриевскии, Володимеръ, Гаврило, Василеи. Сынове Ярославли: Александрь Невскии, Ярославъ Тверъскии, Андрѣи, Константинъ, Афанасии, Данило, Михаило, Василеи. Сынове Александрови Невскаго: Димитрии Переяславьскыи, Андреи Городецъкыи, Василеи Костромскии, Данило Пъсковскои, иже и пръвыи Московьскыи. Сынове Даниловы: Юрии великыи, Ивань, Борисъ, Семенъ, Александрь, Афанасии. Сынове Ивановы Калитины: Семень, Данило, Андреи, Семень, иже родися въ Кавадыеву рать, и по двою лѣту Данило, и по десяти лѣтъ Иоань, и по 12 Андреи. Сынове Семеновы: Василеи, Констянтинь отъ Настасии, а отъ Марии: Данило, Михаило, Иоань, Семень. Сынове Ивановы: Дмитрии, Иоанъ. А Володимеръ Андрѣевичь внукь Калитинь. Сынове Дмитриевы: Василеи, Юрии, Ивань, Семень, Андрѣи, Петръ, Константинъ. Сьнове Василиевы: Юрии, Иванъ, Данило, Семень, Василеи. Сынове Василиевы Василиевича: Ивань, Юрии, Андреи, Борисъ, Аньдреи. Сынове Ивановы Василиевича: Иванъ, Василеи, Юрии, Дьмитрии, Семень, Андреи. Сынь Ивановь Дмитреи. Сынове Василиевы: Ивань, Юрии.

О КНЯЖЕНИИ КИЕВСКОМЪ И О КНЯЗЕХЪ ИХЪ. Прьвыи Игорь, его же убиша Древляне; по немъ сынь его Святославь; по Святославѣ сынъ его Ярополкь, потомъ Владимирь, убивь Ярополка. По крещении же: по Владимерѣ Святополкь, сынь Владимеровъ; по немъ Ярославь, согнавь его. По смерти же Ярославли Владимеровича осташася 3 сыны его: Изяславъ, Святославъ, Всеволодъ, и раздѣлиша землю; взя болшии Изяславь Киевь, и Новогородъ и иные грады Киевскаго предѣла, а Святославь Черниговь и всю страну восточную и до Мурома, а Всеволодь Переяславь, Ростовь, и Суждаль, и Бѣлоозеро, и Поволжие; и убиша Изяслава на бою Половци. Святославь умре и сѣде Всеволодъ въ Киевѣ. По смерти его сѣде Святополкь Изяславичь. По смерти того сѣде Володимерь Манамахъ, сынь Всеволожь, и по немъ сынь его Мъстиславъ, а по смерти Мъстиславли братъ его Ярополкь; а по смерти Мьстиславли Володимеровича Манамахова сѣде Всеволодъ, сынь Олговь, и потомъ Вячеславь со Изяславомъ. По смерти же Изяславли Юрии Володимеричь Манамаховь Долгорукии, и прогнаша его, и сѣде Ростиславъ Мьстиславичь. О КНЯЗЕХЪ НОВОГОРОДСКЫХЪ, КОИ КНЯЖИЛИ ПО ВЕЛИКОМЪ ВОЛОДИМЕРѢ. По крещении прьвыи князь въ Новѣгородѣ Вышеславь Володимировичь, по немъ Ярославь Володимеровичь же. Ярославъ же бився съ Святополкомъ, по смерти отца своего, и одолѣ ему, и сѣде въ Киевѣ; посади въ Новогородѣ Константнна Добрынича. И родися у Ярослава сынъ Илиа, и посади его въ Новогородѣ, и умре; и разгнѣвася Ярославь на Константина и заточи его вь Ростовъ, а сына своего Вълодимера посади въНовогородѣ, и написа грамоту Новогородцомъ, рекь: «по сеи грамотѣ ходите». По смерти Владимеровѣ Ярославича, братъ его Изяславъ Ярославичь изъ Киева посади сына своего Мьстислава, и побѣдиша его.

Вкупѣ же се лѣта сбираются. От перваго лѣта Олгова, понеже сѣде в Киевѣ на княжении, до перваго лѣта Игорева лѣт 31. И бысть княжениа его лѣт 33 по Олговѣ смерти. А при Олзѣ бы, отнюдуже приведе ему Олегъ жену от Пльскова, именемь Олгу, лѣт 10, и жит Игорь съ Олгою лѣт 43. А от перваго лѣта Игорева до перваго лѣта Святославля лѣт 33. А от перваго лѣта Святославля до перваго лѣта Ярополчя лѣт 28. И княжилъ Ярополкъ лѣтъ 8, а Володимиръ 37. А от Михаила до крещениа Болгарскые зѣмли лѣт 17. А от крещениа до преложениа книгь, до крещениа Руское земли лѣт 92. Бысть крещена Рускаа земля въ 9-е лѣто княжениа Володимерова. А от крещениа Рускои земли до смерти Володимеровы и до убиениа Бориса и Глѣба, и до пренесениа мощемь лѣт 57. А от перваго до втораго пренесениа и до взятиа Киевскаго лѣт 8713. А от взятиа до Калковскаго бою лѣт 20. А Святополкъ Оканныи 3 лѣта княжил, бьяся с братомъ своим Ярославомъ. А Ярослав княжил лѣт 40. А Володимиръ Ярославич лѣт 4.

В лѣто 6395 [887]. Вкупѣ же си лѣта сбираются. От перваго лѣта Олгова, поне сѣде в Киевѣ на княжении, до перваго лѣта Игорева лѣт 31. Бысть княжения его лѣт 33 по Олговѣ смерти, а при Волзѣ и бысть, отнюду же приведе ему жену Олегъ от Плескова, имянемъ Олгу, лѣт 10, и жи Игорь съ Олгою лѣт 43. А от перваго лѣта Святослава до перваго лѣта Ярополча лѣт 28. А княжилъ Ярополкъ лѣт 8, а Володимеръ 37. А от Михаила до крещения Болгарьския земля лѣт 17. А от крещения до преложения книгъ лѣт 29. А от преложения книгъ до крещения Рускои земли лѣт 92. Бысть крещена земля въ 9 лѣто княжения Владимерова. А от крещения Рускои земли до смерти Владимеровы и убияния Бориса и Глѣба, и пренесения мощемъ лѣт 57. А от перваго до второго пренесениа лѣто; и до взятия Киевьскаго лѣт 87. А от взятия до Калковъскаго бою лѣт 20. Святополкъ Окаанныи 3 лѣта княжи, бьяся с братомъ своимъ Ярославомъ. От Ярослава лѣт 40. И Володимера Ярославича лѣт 4.

В лѣто 6488 [980]. Начало княжениа Володимиря. И прииде Володимиръ с Варягы к Новугороду и рече посадникомъ Ярополчимъ: «идѣте къ брату моему и тако рците ему: идет Володимиръ на тя, пристраиваися противу на бои». И сѣде в Новѣградѣ; и посла къ Ровъголду Полочку, глаголя сице: «хощю поняти дщерь твою женою себѣ». Он же рече дщери своеи: «хощеши ли за Володимира». Она же рече: «не хощу розувати робичица, на Ярополка хощю». Бѣ бо Рогъволодъ пришед изъ заморья, имяше власть свою в Полотьскѣ, а Турыи Турове, от него же и Турица прозвашася. И приидоша отроци Володимири, и повѣдаша всю рѣчь Рогънѣдинѣ, дщери Рогъволожи, князя Полочьскаго. Володимиръ же собра воя многы, Варягы, Словенѣ, Чюдь, Кривици, и поиде на Рогъволода; в се же время хотяху Рогънѣдь вести за Ярополка. Иде Володимирь на Полтескъ, и уби Рогъволода и два сына, а дщерь его Рогнѣдь поня себѣ женѣ; и поиде на Ярополка. И прииде Володимиръ къ Кыеву съ многыми вои. Не могыи стояти Ярополкъ противу Володимиру, и затворися Ярополкъ в Киевѣ с людьми своими и съ воеводою Блудомъ. Стояше на Дорогожицѣ Володимеръ, обрывъся межи Дорогожицемъ и Капичемъ; и есть ровъ и до сего дни. Володимеръ же посла къ воеводѣ Блуду Ярополчю, с лестью, глаголя: «поприяи ми; аще убию брата своего, любити тя начну въ отца мѣсто своего, и многу честь приимеши от мене; не азъ бо почах братию бити, нь онъ; азъ же того убояхся и приидох на нь». И рече Блуд къ посланнымъ Володимиромъ: «азъ буду тобѣ въ сердце и въ приязньство». О злая лесть человѣческа; якоже Давыдъ глаголеть: «ядыи хлѣбъ мои възвеличилъ есть на мя лесть». Сеи убо льстяше на князя своего льстию. И пакы: «своими льстяху, суди имъ, боже, да отпадут от мыслии своихъ; по множеству нечестиа их изрини а, яко прогнѣваше тя, господи». И пакы тои же Давыдъ глаголеть: «мужь крови и льсти не приполовят днии своих». Се же есть съвѣт золъ, съвѣщавают на кровопролитье; то суть неистовѣ, иже приемше от князя или от господина своего честь или дары, тѣ мыслять о главѣ князя своего на погубление, горьши суть бѣсовъ таковии: и яко и Блуд предасть киязя своего, приимъ от него чьсти многы; сеи бо есть повиненъ крови тои. Сьи бо Блуд затворивъся съ Ярополкомъ, слаше къ Володимиру часто, веля ему приступити ко граду бранию, самъ мысля убити Ярополка; нь нѣлза бѣ гражданы убити его. Блуд же не возмогъ, како бы погубити, замысли лестию, веля ему не излазити на брань из града. И рече Блуд Ярополку: «киянѣ шлются к Володимеру, глаголюще: приступаи ко граду, яко предамы и ти Ярополка; побѣгни из града». И послуша его Ярополкъ; и пакы избѣгъши, пришед затворися въ градѣ Роднѣ на усть Росѣ; а Володимиръ вниде в Киевъ. И осѣдаху Ярополка в Роднѣ; и бѣ гладъ великъ в немъ, и есть притча си и до сего дни: бѣда акы в Роднѣ. И рече Блуд Ярополку: «видѣши ли, колико есть вои у брата твоего; намъ их не пребороти; твори миръ съ братомъ своимъ», льстя под нимъ се. Рече Ярополкъ: «тако буди». И посла Блуд к Володимиру, сице глаголя, яко: «сбыстся мысль твоя, яко приведу к тобѣ Ярополка, пристрои убити и». Володимиръ то слышавъ, и вшед пакы в теремныи дворъ отень, о нем же преже сказахомъ, сѣде ту с вои своими и с дружиною. И рече Блуд Ярополку: «поиди брату своему и рци ему: что ми ни вдаи, то азъ прииму». И поиде Ярополкъ; и рече ему Варяжько: «не ходи, княже, убиють тя; побѣгни в Печенигы и приведеши воя»; и не слуша его. И прииде Ярополкъ к Володимиру; и яко полѣзе во дверѣ, подъяста два Варяга мечема под пазусѣ, Блуд же затвори двери и не дасть по немъ ити своимъ, и тако убиенъ бысть Ярополкъ. Варяжько же, видѣвъ, яко убиенъ бысть Ярополкъ, бѣжа съ двора в Печенигѣ, и много воева с Печенигы на Володимира, и едва приваби, заходивъ ему ротѣ. Володимиръ же залѣже братьню жену Грикиню, и бѣ непразна, от нея же родися Святополкъ. От грѣховнаго бо коренѣ золъ плодъ бываеть, понеже была бѣ мати его черницею, а второе, Володимиръ залеже ю не по браку, прилюбодѣичь убо бысть; тѣм же и отець его не любляше: бѣ бо от двою отцю, от Ярополка и от Володимира. Посемъ рѣша Варязи Володимиру: «се градъ нашь, и мы прияхомъ и, да хощемъ имати окупъ на них, по двѣ гривнѣ от человѣка». И рече имъ Володимиръ: «пождите, оже вы куны сберуть, за мѣсяць». И ждаша за мѣсяць, не дасть имъ; и рѣша Варязи: «съльстилъ еси нами, да покажи ны путь во Грекы». Он же рече имъ: «идѣте». И избра от них мужи добры и храбры и мудры, и раздая имъ грады; а прочии же идоша въ Грекы къ Цесарьскому граду. И посла пред ними послы, глаголя сице къ цесарю: «се идут к тобѣ Варязи, не мози ихъ держати въ градѣ, дажь пакы не створять ти зла въ градѣ, якоже здѣ створиша, нь растоцѣ их разно, а сѣмо не пущаи ни единаго». И пакы нача княжити Володимеръ в Киевѣ, и постави на холмѣ внѣ двора теремнаго: Перуна древяна, а главу сребрену, а усъ златъ, и Хоръса и Дажьба и Стриба, Сеимарекла, Мокошь. И жряху имъ, наричюще их богы, и привожаху сынови свои и дщери, и жряху бѣсомъ, и оскверьняху землю требами своими; и осквернися земля Руская кровьми и холмъ тъи. Нь преблагыи богъ, не хотя смерти грѣшникомъ: на томъ холмѣ церкви святого Василиа есть, якоже послѣди скажемъ. Мы же на преднее възратимся. Володимиръ же посади Добрыню в Новѣгородѣ, уя своего. И пришед Добрыня къ Новугороду, постави Перуна кумиръ над рѣкою Волховомъ, и жряху ему людие новгородстѣи акы богу. Бѣ же Володимеръ побѣженъ похотью женьскою, и быша ему водимыя: Рогънѣдь, юже посади на Лыбедѣ, идеже есть нынѣ селище Передъславино, от нея же родишася 4 сыны: Изяслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, и двѣ дщери; от Грѣкинѣ Святополка, а от Чехинѣ Вышеслава, а от другыя Святослава, Мьстислава, а от Болгарынѣ Бориса и Глѣба; и наложниць бѣ у него 300 Вышегородѣ, а 300 в Бѣлѣгородѣ, а 200 на Берестовомъ селищи, еже зовут нынѣ Берестовое. И бѣ несытъ блуда, и приводи к собѣ мужьскы жены, и дѣвицѣ растляя; бѣ бо женолюбець, яко у Соломона бѣ бо, рече, женъ семъсот, а наложниць 300. Мудръ же бѣ, а на конѣць погыбе; сеи же бѣ невѣглас, а на конець обрѣте спасение. Велии господь нашь, и велия крѣпость его, и разуму его нѣсть числа. Зло бо есть женьская прелесть, яко же рече Соломонъ, покаявъся, о женах: «не внимаи злѣи женѣ, медъ бо каплеть от устъ ея, жены любодѣица, во время наслажаеть твои гортань, послѣди же горче желци обрящеши; прилѣпляющимся еи смертью во адъ; на пути бо животныя не находят; блудная же течениа ея, неблагоразумна». Се же рече Соломонъ о прелюбодѣицах. И о добрых женах рече: «дражьши есть камени многоцѣнна; радуется о неи мужь ея: дѣеть бо мужеви своему благо все житие; и обрѣтши волну и ленъ, створит благопотребная рукама своима; бысть яко корабль, куплю дѣюща, издалеча сбираеть себѣ богатьство; и въстаеть от нощи, и даеть брашно дому и дѣла рабынямъ; видѣвши же тяжение, куповаше: от дѣлъ руку своею насадить тяжение; препоясавши крѣпко чресла своя, и утверди мышци свои на дѣло; и вкуси, яко добро есть дѣлати, и не угасаеть свѣтилникъ ея всю ношь; руцѣ свои простираеть на полезная, локти же свои утвержаеть на вретено; руцѣ свои отверзе убогому, плодъ же простре нищему; не печется о дому своемъ мужь ея, егда гдѣ будеть, вси свои одѣни будут; сугуба одѣниа створи мужю своему, очеръвлена и багряна себѣ одѣниа; взоренъ бываеть во вратех мужь ея, егда же аще сядет на сонмищи съ старци и съ жители земля тоя; и опоны створи, и отдасть в куплю; и уста же своя отверзе смыслено и законно, и в чинъ молвить языкомъ своимъ; въ крѣпость и в лѣпоту ся облече; милостини же ея въздвигоша чада ея, и обогатѣша; и мужь ея похвали ю, жена бо разумна благословена есть, боязнь же господню та да похвалит; дадите еи от плода устну ея, да похвалит во вратех мужь ея».

В лѣто 6488 [980]. Начало княжениа Володимеря. И прииде Володимиръ с варягы к Новугороду и рече посланником Ярополчемь: Идѣте к брату моему и рцѣте ему: Володимиръ идет на тя, доспѣваи противу бится. И сѣде в Новѣгородѣ, и посла к Рогволоду Полотску, глаголя: Хощу пояти дщерь твою женѣ. Он же рече дщери своеи: Хощеши ли за Володимера? Она же рече: Не хощу розути робичища, но Ярополка хощу. Бѣ бо Рогволод пришелъ из Заморья, имѣ бо власть свою в Полотскѣ, а Туры Турове, от негоже и туровци прозвашяся. И приидошя отроци Володимири и повѣдашя ему всю рѣчь Розгнѣдину, дщери Рогволожи, князя Полотского. Володимиръ же събра воя многы, варягы и словены, чюдь и кривици, и поиде на Рогволода. В се же время хотяху Рогнѣдь вести за Ярополка. И прииде Володимирь на Полтескъ, и уби Рогволода и сына его два, а дщерь его Рогнѣдь поя женѣ, и поиде на Ярополка. И прииде Володимиръ Киеву съ вои многы, и не може Ярополкъ стати противу, и затворися в Киевѣ с людми и с Блудом. И стояше Володимиръ обрывся на Дорогожици межи Дорогожицем и Капицем, и есть ров и до сего дне. Володимиръ же посла к Блуду, воѣводе Ярополчю, с лестию, глаголя: Поприаи ми, аще убию брата своего, имѣти тя начну въ отца мѣсто, и многу честь возмеши от мене; не азъ бо почалъ бити братию, но онъ; аз же того убоявся приидох на нь. И рече Блуд к слом Володимеримъ: Азъ буду тобѣ въ сердце и в приазньство. О злаа лесть человечьска! Якоже Давидъ глаголеть: Ядыи хлѣбь мои възвеличилъ есь на мя лесть. Сеи бо луковаше на князя своего лестию. И пакы: Языкы своими лщаху; суди им, Боже да отпадут от мыслеи своих; по множству нечьстиах и изрини а, яко прогнѣваша тя, Господи. И пакы то же Давыдъ: Мужие кровии лсти не преполовят днии своих. Се есть съвѣтъ золъ, иже свѣщевают на кровопролитие; то суть неистови, иже приимше от князя или от господина своего честь или дары, ти мыслять о главѣ князя своего на погубление; горше суть бѣсов таковии, якоже и Блуд преда князя своего, приим от него чсти многы; сеи бо бысть повиненъ крови тои. Сеи бо Блуд затворився съ Ярополком лстя под нимъ, шляше Володимеру часто, веля ему приступати к граду бранью, а самъ мысля убити Ярополка; гражаны же не лзѣ убити его. Блуд же не возмоглъ, како бы его погубити, замысли лестью, веля ему не излазити на брань из града. Рече Блуд Ярополку: Киане шлются к Володимиру, глаголюще: приступаи к граду, яко предамы ти Ярополка; побѣгни из града. Послуша его Ярополкъ, и избѣгъ преди, и затворися в градѣ Роднѣ на усть Реси. А Володимиръ вниде в Киев. И осѣдяху Ярополка в Роднѣ, и бѣ глад великъ в нем; и есть притча сии до сего дни: Бѣда, яко в Роднѣ. И рече Блуд Ярополку: Видиши ли, колико вои у брата твоего? Намъ их не перебороти; твори миръ з братом своим. Лстя под ним се рече. И рече Ярополкъ: Тако буди. И посла Блуд к Володимиру, сице глаголя: Яко сбысться мысль твоя, приведу к тобѣ Ярополка, и пристроися и убии его. Володимир же то слышав вниде в дворъ теремныи отень, о немже преже сказахом, и сѣде ту съ всею дружиною своею. И рече Блуд Ярополку: Поиди к брату своему и рце ему: что ни вдаси, то азъ прииму. Поиде же Ярополкъ, и рече ему Варяжко: Не ходи, княже, убиют тя; побѣгни в Печенѣги и приведеши воя. И не послуша его. И прииде Ярополкъ к Володимиру, и яко полѣзе в двери, подъяста и два варяга мечема под пазуси, Блуд же затвори двери и не да по нем внити своим, и тако убиенъ бысть Ярополкъ. Варяжко же, видѣв яко убиенъ бысть Ярополкъ, бѣжа с двора в Печенѣги и много воева на Володимера с печенѣги; и одва приваби его, заходив к нему ротѣ. Володимир же залеже жену братню грекиню, и бѣ непразна, от нея же родися Святополкъ. От грѣховнаго бо корени золъ плод бывает, понеже была бѣ мати его черницею, а второе, Володимиръ заляже ю, но не по браку, прелюбодѣиць убо бѣ. Тѣм же и отець его не любяше, бѣ бо от двою отцу, от Ярополка и от Володимира. По семь рѣша варязи Володимиру: Се град нашь, и мы преяхомь и, да хочемъ имати окупъ на них по две гривны от человека. И рече имъ Володимиръ: Пождите, даже вы куны сберут за месяць. И ждашя за месяць, и не да имъ; и рѣшя варязи: Сълстилъ еси нами, покажи ны путь в Греки. Он же имъ рече: Идѣте. И избра от них мужа добры и смыслены и храбры, и раздаа им грады, прочии же идошя к Царюграду в Грекы. И посла пред ними слы, глаголя сице: Царю, се идуть к тебѣ варязи, не мози их дръжати в градѣ, оли то створят ти зло, яко и зде, но расточи я разно, и семо не пускаи ни одиного. И нача княжити Володимиръ в Киеве, и постави кумиры на хлъму внѣ двора теремнаго: Перуна древяна и главу его сребрену, а усъ злат, и Хорса, и Дажьбога, и Стрибога, и Сѣмаргла, и Мокошь. И жряху им, нарицающе я богы; привожаху сыны своя и дщеря, и жряху бѣсом, и оскверняху землю требами своими; и осквернися кровми земля Руская и хлъмъ тои. Но преблагыи Богъ не хотя смерти грѣшником, на том холмѣ нынѣ церковь стоить святого Василиа, якоже послѣ скажем. Мы же на преднее възвратимся. Володимиръ же посади Добрыню, уя своего, в Новѣгородѣ; и прищед Добрыня к Новугороду, постави кумиръ Перунъ над рѣкою Влъховом, и жряху ему людие новгородьстии яко богу. И бѣ Володимиръ побѣженъ похотью женскою, и бышя ему водимыа: Рогнѣдь, яже посади на Лыбеди, идеже есть нынѣ се лце Передславино, от неяже роди 4 сыны: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двѣ дщери; а от грекини Святополка, от чехыни Вышеслава, а от другои Святослава и Станислава, а от блъгарыни Бориса и Глѣба. А наложниць бѣ у него 300 в Вышегородѣ, а в Бѣлѣгородѣ 300, а на Берестовом 200, и в селцѣ, еже зовут нынѣ Берестовое. И бѣ не сытъ блуда, приводя к себѣ мужскы жены, и девици растляа, бѣ бо женолюбець, якоже и Соломонъ, бѣ бо у Соломона женъ 700 и наложниць 300; мудръ же бѣ, а на конець погибе; се же бѣ невѣгласъ, а на конець обрѣте спасение. Велеи бо Господь нашь, и велиа крѣпость его, и разуму его нѣст числа. Зло бо есть женскаа прелесть, якоже рече Соломон, покаявся, о женах: Не внимаи злѣ женѣ, мед бо каплет от устъ ея, женѣ любодѣици; во время наслажает твои гортань, послѣди же горши жолчи обрящеши, прилѣпляющиися еи смертию въ адъ; на пути бо животныа не находить, блуднаа же течениа ея, не благоразумна. Се же рече Соломон и прелюбодѣицях, и о добрых женах рече: Дражаиши есть камениа многоцѣнна; радуется о неи мужь ея, дѣет бо мужеви своему благо все житие; и обрѣтыи влъну и ленъ, створит благопотребнаа рукама своима; бысть яко корабль, куплю дѣющи издалече, сбирает собѣ богатство; и въстаеть от нощи, и дает брашно дому и дѣло рабыням; видѣвши же тяжанье, куповаше; от дѣл руку своею насадит тяжание; препоясавши крѣпко чресла своя, и утверди мышця свои на дѣло; и вкуси яко добро есть дѣлати; и не угасаеть свѣтилникь ея всю нощъ, руцѣ свои простирает на полезное, лакти же свои устремляет на вретено, руцѣ свои простирает убогому, плод же простре нищому; не печется муж ея о дому своем, егда где будуть; вси свои ея одѣни будут; сугуба одѣаниа створить мужеви своему, очервлена и багряна собѣ одѣаниа; взоренъ бывает въ вратех мужь ея, внегда аще сядет на сонмищи съ старци и съ жители земля; и опоны створи, и отдасть в куплю; уста же своя отвръзе мыслено и законно, и в чинъ молвит языком своим, в крѣпость и в лѣпоту облечеся, милостня же ея въздвигошя чада ея и обогатишя; и муж ея похвали ю, жена бо разумива благосна есть, боязнь бо Господню та да похвалить, дадите еи от плода устну ея, да хвалять въ вратѣх мужа ея.

В лѣто 6488 [980]. Начало княжения великаго князя Владимера Киевьскаго. Прииде Владимеръ к Новугороду с варягы и рече намѣстникомъ Ярополчимъ: «Идете къ брату моему и рцете ему: "Володимеръ грядеть на тя. Устрои воя своя битися"». И сѣде в Новѣгородѣ, и посла къ Рогволду полотескому, глаголя: «Хощу пояти дщерь твою себѣ жену». Онъ же рече дщери своеи: «Хощеши ли за Володимера?». Она же рече: «Не хощу розути робичичя, но Ярополка хощу». Бѣ бо Рогъволодъ пришелъ изъ замория, имѣя бо власть свою Полътескъ; а Туры — Турове, от него же и Туровица прозвашася. И приидоша оттроци Володимери и повѣдаша ему всю рѣчь Рогнѣдину, дщери Рогволожи, князя полотескаго. Володимеръ же събра воя многы, варягы, и словѣни, чюдь и кривичи, и поиде на Рогъволода. В се же время хотяаху Рогнѣдьд вести за Ярополка. И прииде Володимеръ на Полтескъ, и уби Володимеръ Рогъволодае и сына его два, а дьщерь его Рогнѣдь поя жену себѣ. И поиде Володимеръ Киеву с вои многыми, и не може Ярополкъ стати противу, и затворися въ градѣ с людми и съ Блудомъ. И стояше Володимеръ, обрывся, на Дорогожицѣ межди Дорогожецемъ и Капичемъ, и есть ровъ и до сего дни. Володимеръ же посла къ Блуду, воеводѣ Ярополчю, с лестию, глаголя: «Поприяите ми! Аще убию брата своего, имѣти тя начну въ отца мѣсто, и многу честь приимеши от мене. Не азъ бо почахъ братию бити, но онъ. Азъ же, того убоявся, приидохъ на нь». И рече Блудъ к посломъ Володимеримъ: «Азъ буду тебѣ въ приязньство». О злая лесть человеческая! Яко же Давидъ глаголеть: «Ядыи хлѣбы моя, възвеличилъ есть на мя лесть». Се бо луковаше на князя своего лестию. И пакы: «Языки своими льщаху, суди имъ, боже, да отпадуть от мыслии своихъ. По множеству нечестия ихъ, изрѣни я, яко прогнѣваша тя, господи». И пакы Давидъ тои жде рече: «Мужи крови и льсти не преполовять днии своихъ. Се есть совѣтъ золъ, иже свѣщають на кровопролитие; то суть неистовии, иже приимши от князя или от господина своего честь или дары, ти мыслять о главѣ князя своего на погубление. Горьшии суть бѣсовъ таковыи». Яко же и Блудъ преда князя своего, приимъ от него чести многы, сеи бысть повиненъ крови тои. Се Блудъ затворися съ Ярополкомъ, льстя под нимъ, слаше къ Володимеру часто, веля ему приступити къ граду бранию, а самъ мысля убити Ярополка, гражаны же нелзѣ убивати, замысли лестию, веля ему не излазити на брань из града. Рече же Блудъ къ Ярополку: «Кияне шлются къ Володимеру, ркучи: "Приступаи къ граду, яко предадим ти Ярополка". Побѣгни из града». Послуша его Ярополкъ, избѣгъ преди и затворися въ градѣ Роднѣ на усть Роси, а Володимеръ иде къ Киеву и осядааху Ярополка в Роднѣ. И бѣ гладъ в немъ, и есть притча сии до сего дни: «Бѣда, яко в Роднѣ». И рече Блудъ Ярополку: «Видиши ли, колико у брата твоего вои. Намъ ихъ не преборити. Твори миръ съ братомъ своимъ». Льстя под нимъ, си рече. И рече Ярополкъ: «Тако буди». И посла Блудъ к Володимеру, сице глаголя: «Яко сбысться мысль твоя. Приведу к тебѣ Ярополка, и пристроися, уби его». Володимеръ же, то слышавъ, вшедъ въ дворъ теремныи отечьнь, о нем же преже сказахомъ, сѣде ту с вои и з дружиною своею. И рече Блудъ Ярополку: «Поиди къ брату своему и рци ему: "Что ми ни вдаси, то азъ прииму"». И прииде Ярополкъ, и рече ему Варешко: «Не ходи, княже, убиютъ тя. Побѣгни в Печенѣгы и приведеши вои». И не послуша его, и прииде Ярополкъ къ Володимеруж, и яко полѣзе въ двери, подъяста два варяга мечи подъ пазусѣ, Блудъ же затвори двери, не да по немь внити своимъ. И тако убиенъ бысть Ярополкъ. Варяжько же, видѣвъ, яко убиенъ бысть Ярополкъ, бѣжа з двора въ Печенѣгы и много воева на Володимера с печенѣгы, и одва привабиз и, заходивъ к нему ротѣ. Володимеръ же заляже братню жену, грекиню, и бѣ непраздна, от нея же родися Святополкъ. От грѣховнаго бо корене золъ плод бываеть, понеже была бѣ мати его черницею, а Володимеръ е заляже, но не по браку, прелюбодѣичичъ убо бѣ, тѣм же и отець его не любляаше: бѣ бо от двою отцю, от Ярополка и от Володимера. По семь рѣша варязи Володимеру: «Се градъ нашь, и мы прияхомъ и. Да хочемъ имати окупъ на нихъ по 299 гривны от человека». И рече имъ Вълодимеръ: «Пождѣте вы, да же куны сберуть за месяць». И ждаша за месяць, и не да имъ. И рѣша варязи: «Сольстилъ еси нами. Покажы ны путь въ Грекы». Он же рече имъ: «Идете». И избра от нихъ мужи добры смыслени и храбры и раздая имъ грады, прочии же идоша къ Царюграду въ Грекы. И посла пред ними послы, глаголя сице царю: «Се идуть к тебѣ варязи. Не мози ихъ держати въ градѣ, или то створять ти зло, яко и здѣ, но расточи я разно, а сѣмо не пускаи ни единаго». И нача княжити Вълодимеръ въ Киевѣ, и постави кумиры на холму внѣ двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребряну, а усъ златъ, и Харса, и Дажба, и Стриба, и Сѣмаргла, и Мокошь; и жряаху имъ, нарицающи я богы, привожааху сыны своя и дщери, и жряаху бѣсомъ, и оскверняаху землю свою требами многыми, и осквернися кровьми земля Руская и холм отъ. Но благыи богъ не хотя смерти грѣшникомъ: на томь холмѣ нынѣ церквы стоятьи святого Василия, яко же послѣдь скажемъ. Мы же на преднее възвратимся. Вълодимеръ же посади Добрыню, уя своего, в Новѣгородѣ. И пришедъ Добрыня Новугороду, постави кумиръ Перунъ надъ рѣкою Волхвомъ, и жряаху ему людие Новогородьстии, яко богу. И бѣ Володимеръ побѣжденъ похотью женьскою, и быша ему водимыя: Рогнѣдь, ю же посади на Лыбеди, идежде есть нынѣ селце Предславино, от нея же роди 4 сыны, Изяслава, Мьстислава, и Ярослава, ик Всеволода, и двѣ дщери; от грекини Святополка, а от чехини Вышеславъ, от другия Святославъ и Станислава, а от болгарины Бориса и Глѣба, 11 сынъ — Судиславъл, 12 — Позвиздъ. А наложниць бѣ у него 300 въ Вышегородѣ, а 300 в Бѣлѣгородѣ, а 200 на Берестовомъ, вь селцѣ, еже зовуть нынѣ Берестовое. И бѣ не сытъ блуда, приводя к себѣ мужескыя жены и девици, растлѣ я. Бѣ бо женолюбець, яко же и Соломонъ: бѣ бо у Соломона женъ 700, а наложниць 300. Мудръ бѣ, а наконець погыбе. Сеи же бѣ невѣгласъ, а наконець обрете спасение: «Велии бо господь нашь и велия крѣпость его, и разуму его нѣсть числа». Зло бо есть женьская прелесть, яко же рече Соломанъ, покаявся о женахъ: «Не внимаи злѣ женѣ: медъ бо каплеть от устъ ея, женѣ любодѣици, въ время наслаждаеть твои гортань, послѣдь же горчѣе золчи обрящеши; прилѣпляющеися к неи смертью въ адъ, на пути бо животныя не находить, блудная же течения ея неблагоразумна». Се же рече Соломонъ о прелюбодѣицах, о добрыхъ женах рече: «Драждаиша есть камения многоцѣннаго. Радуется о неи мужь ея, дѣеть бо мужеви своему благо все житие. И обрѣтше волну и ленъ, створить благопотребная рукама своима, и бысть, яко и карабль куплю дѣюще им богатество. И въстаеть от нощи, и даеть брашно дому и дѣла рабынямъ. Видѣв же тяжение, куповаашен от дѣлъ руку своею и насадить тяжение, препоясавше крѣпко чресла своя, и утверди мышца своя на дѣло, и вкуси, яко добро есть дѣлати. И не угасаеть свѣтилникъ ея всю нощь. Руцѣ свои простираеть на полезная, локти же свои устремляетъо на вретено, руцѣ свои простираеть убогому, плодъ же простре нищему. Не печется мужь ея о дому своемъ, егда гдѣ будеть вси свои ея одѣянип будуть, сугубар одѣянияс створять мужеви своему, очервлена и багряна собѣ одѣяният створять. Взоренъ бываеть мужь ея въ вратѣхъ, внегда аще сядеть на сонмищи съ старци и съ жители земля. И опоны створи и отдасть в куплю, и уста же своя отверзе смыслено и законно, и в чинъ молвить языкомъ своимъ, въ крѣпость и в лѣпоту облечеся. Милостиня же ея въздвигоша чада ея и обогатиши, и мужь ея похвали ю. Жена бо разумива благословена есть. Боязнь бо господню та похвалить. Дадите еи от плода устну ея, да хвалитъ въ вратѣхъ мужь ея».

О ИДОЛѢХЪ ПО ВСѢМЪ ГРАДОМЪ. Въ лѣто 6488 [980]. И нача княжити Володимеръ въ Киевѣ, и постави кумири на холму внѣ двора теремнаго: сьтвори Перуна древяна , а главу его сребрену, а усъ у него золотъ, и Харса, и Дажба, и Стриба, и Сѣмаргла, и Мокошъ. И жряху имъ вси людие, нарицающи а богы, привождааху сыны своя и дщеря, и жряху бѣсомъ, и оскверняху землю свою потребами многыми, и осквериися кровми земля Русскаа и холмь тои. Но благый Богъ не хотя смерти грѣшникомь; на томъ холмѣ нынѣ церковь стоитъ великаго Василия, якоже послѣди скажемь. Нынѣ же на предлежащее възвратимся. Володимеръ же посади Добрыню Малковича, дядю своего, въ Новогородѣ; и пришедъ Добрыня къ Новугороду, постави кумирь Перунь надъ рѣкою Вльхвомъ, и жряху ему людие Новогородьстии яко Богу. И бѣ Володимерь побѣждень похотию женьскою, быша у него водимыа, рекше болшиа: Рогнѣдь, иже посади на Либеды вь селцѣ, идеже есть нынѣ словеть селце Предславино. Та же Рогнѣдь убити его хотѣ, ножемъ зарѣзати. Отъ неяже роди 4 сыны: Изяслава, Ярослава, Мстислава, Всеволода, и двѣ дщери; а отъ Грекины Святополка; а отъ Чехени Вышеслава; а отъ другиа Чехини Святослава и Станислава; Судиславъ, Болеславъ; а отъ царевны отъ Анны Борисъ и Глѣбь; а наложниць бѣ у него 300 въ Вышегородѣ, и 300 въ Бѣлѣгородѣ, а 200 на Берестовѣмъ въ селцѣ, еже зовутъ нынѣ Берестовое. И бѣ несытъ блудомъ, приводя къ себѣ мужескыа жены и дѣвици растливаа; бѣ бо женолюбецъ якоже и Соломонь: бѣ бо у Соломона жень 700, а наложниць 300, мудръ бѣ, а наконець погибе; сей же бѣ невѣйгласъ, а наконецъ обрѣте себѣ спасение. Велий бо Господь нашь, и велиа крѣпость его, и разуму его нѣсть числа! О ЗЛЫХЪ ЖЕНАХЪ. Зло бо есть женьскаа прелесть, отъ неяже будемъ въздрьжащеся, якоже рече Соломонъ, покаяся, о женахь: не внимай злѣ женѣ; медъ бо каплетъ отъ устъ еа, жены любодѣица, въ время наслаждаетъ твой гортань, послѣди же горчае золчиобрящеши; прилѣпляющися жен любодѣии идутъ смертию въ адъ; на пути бо животныа не нходить, блудна же течениа ея и неблагоразумна. Се же рече Соломонъ о прелюбодѣицехъ. О ДОБРЫХЪ ЖЕНАХЪ. А о добрыхъ женахъ рече: дръжайши есть камениа многоцѣннаго; радуется о ней мужъ еа, творитъ бо мужеви своему все благо житие; и обрѣтши волну и лень, сътворитъ благопотребная рукама своима; и бысть яко корабль куплю дѣющи издалеча, събираетъ себѣ богатство; и востаетъ отъ нощи, и даетъ брашно дому и дѣло рабынямъ; видѣвше тяжение ; препоясавше крѣпко чресла своа, и утвръди мышца своа на дѣло, и въкуси яко добро есть дѣлати, и не угасаетъ свѣтилникь еа всю нощь; руцѣ свои простираетъ на полезнаа, локти же свои устребляетъ на вретено; руцѣ свои простираетъ убогому, плодъ же простре нищему; не печется мужъ еа о дому своемь, егда гдѣ будетъ, вси свот еа одѣни будутъ; сугуба одѣаниа сътворить мужеви своему, отъ червлена и багряна себѣ одѣаниа сътворитъ; възорень бываеть въ вратѣхъ мужь еа, внегда аще сядетъ на сънмищи съ старци и съ ители земля; и опоны сътворитъ и отдастъ въ куплю; уста же своа отвръзе смыслено и законно, и въ чинь молвитъ языкомъ своимь; вь крѣпость и въ лѣпоту облечеся; милосты ня же еа въздвигоша чада еа и обогатѣша, и мужъ еа похвали ю; жена бо разумлива благословена есть, страхъ бо Господень та похвалитъ; дадите ей отъ плода устну еа, да похвалимъ будетъ въ вратѣхъ мужь еа.

В лѣто 6496 [988]. Иде Володимирь въ силѣ велицѣ на Коръсунъ, град грѣческыи; затворишася коръсуняне въ градѣ. И ста Володимиръ об онъ полъ града в лименѣ, вдале града единаго стрѣлѣща; и боряху крѣпко гражданѣ; Володимиръ же обьстояше град. Изнемогаху людие въ градѣ, и рече Володимеръ ко гражданомъ: «аще ся не вдасте, имамъ стояти здѣ за три лѣта». Они же не послушаша того. Володимиръ же изьряди воя своя, и повелѣ сути приспу къ граду. Сим же спущимъ, корсуняне подкопавше стѣну градную, крадяху сыплемую пръсть и ношаху к собѣ въ град, спуще посредѣ града; вои же присыпаху боле; Володимеръ стояше. И се мужь корсунянинъ стрѣли, именемь Анастасъ, и написавъ сице на стрѣлѣ: «кладяже суть за тобою от въстока, ис того вода идет по трубѣ; копавъ, переими». Володимеръ же се слышавъ, възрѣвъ на небо, и рече: «аще ся се сбудет, имамъ ся крестити». И ту абие повелѣ копатѣ прекы трубамъ, и переняша воду; и людие изнемогоша жаждею водною, и предашася; и вниде Володимеръ въ град и дружина его. И посла Володимеръ, рекъ цесарема Василию и Костянтину, глаголя сице: «се градъ вашь славныи взях, слышю же и се, яко сестру имѣета дѣвою; да аще ея не вдасте за мя, се сътворю граду вашему, якоже и сему створих». Сия же глаголы слышавша цесаря, печална быста; воздаста вѣсть Володимиру, сице глаголюща: «недостоить крестияномъ за поганыя даяти; аще ли ся крестиши, то и се получиши, и царство небесное приимеши, и с нами единовѣрникъ будеши; аще ли сего не хощеши створити, не можемъ дати сестры своея за тя». Си слышавъ Володимиръ, рче посланнымъ от цесарю: «рцѣта цесарема тако: яко крещуся, яко испытах преже днии сих законъ вашь, есть ми любъ, и вѣра ваша и служение, еже ми повѣдаша послании нами мужи». Си слышавша цесаря, ради быста, и умолиста сестру свою, именемь Анну, и посласта к Володимеру, глаголюща: «крестися, тогда послевѣ к тобѣ сестру свою». И рче Володимир: «да пришедши крестите мя, съ сестрою вашею [единовѣрник хощу быти]». Они же цесарѣ, послушаста словесѣ сего и послаша к нему сестру свою Анну и сановникы нѣкыя и прозвутеры. Она же не хотяше ити: яко «въ поганыя, рече, иду; лучши бы мнѣ здѣ умрети». И глаголаша еи братья: «егда како тобою обратить богъ Рускую землю в покаяние, а Гречьскую землю избавиши от лютыя работы; видѣши бо, колико Русь сътвориша Грѣкомъ зло; и нынѣ аще не идеши, тоже имут сотворити намъ»; и одва ю принудиша. Она же, всѣдъши в кубару, и цѣловавши ужикы своя с плачемъ, и поиде чресъ море. Якоже пришедши къ Корсуню, излѣзоша корсунянѣ из града, и приидоша на брегъ, и поклонишася цесарици, и введоша ю въ град, и посадиша и в полатѣ. По божию же строю в се время разболѣся Володимиръ очима, и не видяше ничто же, и тужаше велми, и не домышляше, что створити. И посла к нему цесариця, сице глаголющи: «аще хощеши избыти болезни сея, то въскорѣ крестися; аще ли [не крестишися], то не имаши избыти сего». Си слышавъ Володимеръ, рче: «да еще се истина будеть, то по истинѣ великъ богъ крестиянескъ»; и повелѣ крестити ся. Абие епископъ корсуньскыи с попы, огласивъ, крести Володимира; яко възложи руку на нь, и абие прозрѣ. Видѣ же се Володимеръ напрасно исцѣление, прослави бога, рекыи: «то перво увидѣх бога истиннаго». Се же видѣвше дружина его, мнози крестишася. Крести же ся въ церкви святого Василиска; и есть церкви та стоящи в Корсунѣ на мѣстѣ посредѣ града, идеже корсунянѣ торгъ дѣют; полата же Володимиря въскраи церкви стоить и до сего дни, а царицина за олтаремъ есть и до сего дни. По крещении же приведе цесарицю на брачение. Се же, не вѣдуще право, глаголють, яко крестился есть въ Киевѣ, инѣи же рѣша: в Василевѣ, друзии же инако сказающе. И крещену же Володимеру, и преда вѣру крестияньскую, глаголюще сице: «да не прельстять тебе нѣцѣи от еретикъ, нь вѣруи, сице глаголя: Вѣрую въ единого бога Отца, вседержителя, творца небу и земли, и до конца вѣру сию. И пакы: вѣрую въ единаго Отца не рожена, и во едина Сына рожена, и въ единъ святыи Духъ исходящь, три собьствена и свершена, мыслема, раздѣляема числомъ собьственнымъ, собьствомъ, а не божествомъ; раздѣляеть бо ся нераздѣлно и совокупляется неразмѣсно, Отець бо богъ Отець, присно сыи, пребываеть въ отецьствѣ, не роженъ, безначаленъ, начало и вина всѣмъ, единѣмь нерожениемъ старьи сыи сыну и Духови, от него же ражается Сынъ преже всѣх вѣкъ, исходить же Духъ святыи и безъ времене и безъ тѣла; и вкупѣ Отець и вкупѣ Сынъ и вкупѣ Духъ святыи есть; Сынъ подобносущенъ и безначаленъ Отцю, рожениемъ точию разденьствуа Отцу и Духу; Духъ есть Духъ пресвятыи, Отцю и Сыну подобносущну и присносущно; Отцу бо отецьство, Сыну же сыновьство, святому же Духу исхождение; ни Отець бо въ Сынъ или въ Духъ преступаеть, ни Сынъ въ Отца и Духа, и Духъ въ Сынъ или въ Отець: неподвижима бо своиствиа. Не трие бози, нь единъ богъ, понеже единъ божество въ трех лицехъ. Хотѣнием же Отець же и Духъ свою спасти тварь, от отечьскых ядръ, их же не оступи, сшед, и въ дѣвичьское ложе пречистое, акы божие сѣмя, вшед и плоть съдушьну, словесну же и умьну, не преже бывшю, приимъ, изиде богъ воплощенъ, родивъся неизреченно и дѣвство матери схрани нетлѣнно, не смятение, ни размѣшение, ни измѣнениа пострадавъ, нь пребывъ еже бѣ, бысть еже и не бѣ, приимъши рабии зракъ истиною, не мечьтаниемъ, всяческы, развѣ грѣха, намъ подобенъ бывъ. Волею бо родися, волею взалка, волею вжада, волею трудися, волею устрашися, волею умре, истиною, а не мечьтаниемъ; вся естественая, не оклеветаны страсти человѣчества. Распят же ся и смерти вкуси безгрѣшныи, въскресъ въ своеи плоти, не видѣвши истлѣниа, на небеса взыде и сѣде одесную Отца; приидеть пакы съ славою судить живымъ и мертвымъ; якоже возиде съ своею плотию, тако и сниде. К симъ едино крещение исповѣдаю, водою и Духомъ исповѣдаю; приступаю къ пречистымъ таинамъ, вѣрую въ истину тѣло и кровъ; приемлю церковная преданиа, и кланяюся честнымъ иконамъ, кланяюся древу честному и кресту, и святымъ мощемъ, и святымъ сосудом. Вѣрую же седми соборъ святых отець, иже бысть пръвыи в Никеи 300 и 18, иже прокляша Ариа и проповѣдаша вѣру непорочну и праву, вторыи же сборъ в Костянтѣнѣ градѣ святых отець 100 и 50, иже прокляша Макидониа духоборца и проповѣдаша троицю единосущьну; третии же въ Ефесѣ святых отець 200 на Несториа, его же прокленше, проповѣдаша святую богородицю; четвертыи, иже в Халкидонѣ, святыхъ отець 600 и 30 на Евтуха и на Диоскора, ею же прокляша святии отци, изгласивше съвръшена бога, свершена человѣка господа нашего Иисус христа; пятыи соборъ въ Цесариградѣ святыхь отець 100 и 60 и 5 на Аргенова преданиа, на Евагриа, их же прокляша святии отци; 6 соборъ въ Цесариградѣ святых отець 100 и 70 на Сергиа и Кира, их же прокляша святии отцы; 7 соборъ в Никии святыхь отець 300 и 50 ихъ же прокляша, понеже бо не покланяются иконамъ. Ни приимаи же учениа у Латинь, их же учение развращено: вълѣзъши въ церковъ, не покланяются иконамъ, но стоя поклонится, и, поклонивъся, написаеть крестъ на землѣ и цѣлуеть, и въставъ простъ, станеть на немъ ногама; да легъши цѣлуеть, а въставъ попираеть. А сего апостоли не предаша; предалѣ бо суть святии апостоли крестъ поставленыи цѣловати, и иконы предаша. Лука бо еуангелистъ первое посла в Римъ написавыи, якоже глаголеть Василии: «икона на пръвыи образъ приходит». Пакы же и землю глаголють матерью. Да аще имъ есть земля мати, то отець имъ есть небо: искони богъ створи небо и землю; то тако глаголють: «отче нашь, иже еси на небесѣх». Аще ли, по сих разуму, земля есть мати, то почто плюють на матерь свою, да сѣмо ю лобызаеть, а сѣмо ю оскверняеть. Сего же Римлянѣ преже не творяху, нь исправляху на всѣх соборѣх, сходяще от Рима и от всѣх престолъ. На первомъ сборѣ, еже на Ария в Никии, от Рима прииде Селивестръ, посла прозвутеры , епископы от Александрѣя Афанасии, а от Цесаряграда Митрофанъ посла епископы от себе; и тако исправливаху вѣру. На втором же соборѣ от Рима Димасъ, а от Александрѣя Тимофѣи, от Антиохия Мелетии, Кирилъ Ерусалимьскыи, Григории Богословець. На 3-мь сборѣ Келестинь Римъскыи, Григории Богословець, Кирилъ Александрѣискыи, Увеналии Ерусалимъскыи. На четвертом же Леонтѣи Римьскыи, Анатолии Цесаряграда, Увеналии Ерусалимьскыи. На пятомъ же сборѣ Римьскыи Велигнии, Евтухии Цесаряграда, Аполинарии Ерусалимьскыи, Домнинъ Антиохиискыи. На 6-мь же съборѣ от Рима Агафонъ, Георгии Цесаряграда, Феофанъ Антиохиискыи, а от Олександрия Петръ мнихъ. На 7-мь же съборѣ Андриянъ от Рима, Тарасии Цесаряграда, Политьянъ Александрѣискыи, Феодорит Антиохиискыи, Илья Ерусалимъскыи. Сии вси, съ своими епископы сходящеся, исправляху. По семъ соборѣ Петръ же Гугнивыи съ инымы, шедши в Римъ, престолъ въсхвативъ, и разврати вѣру, и отвергъся престола иерусалимъскаго и александрьскаго и Цесаряграда и антиохиискаго, и възмути Италию всю, сѣюще учение свое разно. Тѣм же держать не въ едино съглашение вѣру, нь разно: ови бо попове, одиною женою оженивъся, служат, а друзии, и до седми женъ держаще, служать; ина же многа разно держать, ихже блюдися учениа; пращають же грѣхы на дару, еже есть злѣе всего. Богъ да съхранить тя от сего». Володимиръ же посемъ поимши цесарицю и Анастаса и попы корсуньскыя, съ мощьми святого Климента и Фива, ученика его, и поима съсуды церковныя и иконы на благословение собѣ, и постави церковь въ Корсунѣ на горѣ, иже сыпаша средѣ града, крадуще приспу; сиа же церкви стоить и до сего дне. И взя же, идущи, мѣдянѣ двѣ капици и 4 конѣ мѣдяны, яже и нынѣ стоятъ за святою Богородицею, яко уже не вѣдуще мънять я мраморянѣ суща. Вдасть же за вѣно Корсунь град опять цесарицѣ дѣля; а самъ прииде Кыеву. И яко прииде, и повелѣ кумиры испроврещи, и ови иссѣщи, и другыя огневи преда; Перуна же повелѣ привязати коневи къ хвосту и влещи с горы по Бирицеву на Ручаи, и 12 мужа пристави бити жезлиемь. Се же не яко древу чюющу, нь на поругание бѣсу, иже прелщаше симъ образомъ человѣкы, да възместье прииметь от человѣкъ. Велии еси, господи, чюдна суть дѣла твоя; вчера чтимъ от человѣкъ, днесь поругаемъ. Влекому же ему по Ручаеви къ Днѣпру, плакахутся его невѣрнии людие, еще бо бяху не прияли святого крещениа. И привлекша и, вринуша и въ Днѣпръ. И пристави Володимиръ, рекъ сице: «аще гдѣ пристанеть, то отрѣваите и от брега, дондеже проидет порогы, охабитеся его». Они же повелѣное створиша; и яко пустиша и проиде сквозѣ порогы, изверже и вѣтръ на рѣнь, и оттолѣ прослыся и Перуня рѣнь, яко и до сего дни словет. Посем же Володимиръ посла по всему граду, глаголя: «аще кто не обрящется на рѣцѣ, богат, убогъ, или нищь, или работникъ, противенъ мнѣ будет». Се слышавше людие, с радостью идяху, радующеся и глаголюще: «аще се бы было не добро, не бы сего князь и бояре прияли». Наутриа же изиде Володимиръ с попы цесарицины с корсуньскыми на Днѣпръ, и снидеся бещисла людии, и влѣзоша въ воду, и стояху инъ до шии, друзии же до персии, младыя же от брега, друзии же младенци держаще, свершении же бродяху; попове же стояще, молитвы творяху. И бяше видѣти радость на небеси и на земъли, толко же душь спасаемых; а дияволъ, стоня, глаголаще: «увы мнѣ, яко отсюду прогонимъ есмь; здѣ бо мнях жилище, яко здѣ несуть учения апостольска, ни суть вѣдуще бога, нь веселяхся о службѣ их, еже служаху мнѣ; и се уже побѣжаемъ есмь от невѣглас, а не от апостолъ, ни от мученикъ; не имамъ уже царствовати во странах сих». Крестивъшемъ же ся людемъ, и идоша когождо в домы своя. Володимиръ же радъ бывъ, яко позна самъ бога и людие его, възрѣвъ на небо, рече: «боже, створивыи небо и землю, и призри на новыя сиа люди, и даи же имъ, господи, увидити тебе, истиннаго бога, якоже увѣдѣша страны крестияньскыя; утверди вѣру в нихъ праву и несовратно, и мнѣ помози, господи, на противнаго врага, да, надѣяся на тя и на твою державу, побѣжю козни его». И сиа глаголавши, повелѣ рубити церкви и поставляти по мѣстомъ, идѣже стояша кумиры; и постави церковь святого Василья на холмѣ, идѣже стояша кумиры Перунъ и прочии, идѣже требы творяху князь и людие. И нача ставити по градом церкви и попы, и людие на крешение приводя по всѣм градом и селомъ. И пославъ, нача отъимати у нарочитои чядѣ дѣти и давати на учение книжное; матери же чад сихъ плакахуся по нихъ, еще бо не бѣ утвердилася вѣра, нь акы по мртвицех плакахуся. Сим же раздаяномъ на учение книгамъ, сбыстся пророчество на Рускои землѣ, глаголющее: «в оны дни услышат глусии словеса книжная, и ясенъ будет языкъ гугнивых». Яко не бѣша предѣ слышали словесъ книжных, нь по божию строю и по милости своеи помиловавыи богъ, якоже рече пророкъ: «помилую, его аще хощу, помилую»; помилова ны пакы банею бытья и обновлениемъ духа; по изволению божию, а не по нашимъ дѣломъ. Благословенъ господь Исус христос, иже възлюби новыя люди, Рускую землю просвѣти крещениемь святымъ. Тѣмь же и мы припадаемъ к нему, глаголюще: господи Иисусе христе, что ти въздамы о всѣх, яже въздасть намъ ты, грѣшникомъ намъ сущимъ; и недоумѣемъ противу даромъ твоимъ възданиа. Велии еси, господи, чюдна суть дѣла твоя, и величеству твоему нѣсть конца; в род и род и въхвалимъ дѣла твоя, ркуще съ Давыдомъ: «приидѣте, возрадуемся господеви, въскликнемъ богу спасу нашему, варимъ лице его исповѣданиемъ, исповѣдающеся ему, яко благъ, яко в вѣкы милость его; яко избавил ны есть от врагъ наших», ркуще, от идолъ суетных. И пакы речемъ съ Давыдомъ: «въспоите господеви пѣснь нову, воспоите господеви вся земля; въспоите господеви и благословите имя его, благовѣстите день от дни спасениа его; възвѣстите въ языцѣх славу его, въ всѣх людех чюдеса его; яко велии господь, хваленъ зѣло, и величеству его нѣсть конца. Колко ти радости: ни единъ, ни два спасается. Рече бо господь: яко «радость бываеть о единомъ грѣшницѣ кающимся»; се же ни единъ, ни два, нь бещисленое множество къ богу приступиша, святымъ крещениемъ просвѣщени. Яко же пророкъ рече: «въскроплю на вы воду чисту, и очиститеся от идолъ ваших и от грѣхъ ваших». А пакы другыи пророкъ рече: «кто яко богъ, отъемля грѣхы и преступая неправду; яко хотяи милостивъ есть; тъи обратить и ущедрит ны и погрузить грѣхы наша во глубинѣ». Ибо Павелъ глаголеть: «братье, елико насъ крестишася въ христа Исуса, въ смерть его крестихомся, погребохомся убо с нимъ крещениемъ въ смерть; да якоже въста христос от мертвых славою отчею, якоже и мы въ обновление житья поидемъ ». И пакы: «ветхая мимоидоша, и се быша новая; нынѣ намъ приближися спасение; нощь успѣ, а день приближися; им же приближение обрѣтохом вѣрою благодать сию; им же хвалимся и стоимъ; нынѣ же, свободившеся от грѣха, поработѣвшеся господеви, имате плод вашь въ священие; тѣм же должни есме работати господеви, радующеся; рече бо Давыдъ: «работаите господеви съ страхом, и радуитеся ему съ трепетомъ». Мы же возопиемъ ко владыцѣ богу нашему, глаголюще: благословенъ господь, иже не дасть насъ в ловитву зубомъ их; сѣть сокрушися, а мы избавлени быхомъ от прельсти диаволя. И погыбе память их со шюмомъ; и господь въ вѣкы пребываеть, хвалимъ от рускых сыновъ, пѣваемъ въ троици; а дѣмонѣ проклинаеми от вѣрных человѣкъ и от говѣиных женъ, иже прияли суть крещение и покаяние въ отпущение грѣховъ, новии людие, крестиянѣ, избрании богомъ. Володимиръ же просвѣщенъ самъ и сыновѣ его с нимъ 12, ихъ имена: 1. Вышеславъ, 2. Изяславъ, 3. Святополкъ, 4. Ярославъ, 5. Всеволод, 6. Святославъ, 7. Мьстиславъ, 8. Борисъ, 9. Глѣбъ, 10. Станиславъ, 11. Позвиздъ, 12. Судиславъ. И посади Вышеслава в Новѣгородѣ, а Изяслава в Полотскы, а Святополка в Туровѣ, а Ярослава в Ростовѣ. Умеръшю же старѣишему Вышеславу в Новѣгородѣ, и посади Ярослава в Новѣгородѣ, а Бориса в Ростовѣ, а Глѣба в Муромѣ, Святослава в Древлянех, Всеволода в Володимирѣ, Мьстислава Тмутороканѣ. И рече Володимиръ: «не добро есть малъ город около Кыева», и нача ставити городы по Деснѣ и по Въстри и по Трубежю и по Сулѣ и по Стругнѣ, и нача порубати мужи лучьшии от Словенъ и от Кривиць и от Чюди и от Вятиць и от всѣх град; бѣ бо рать от Печенигъ; и бѣ бьяся с ними и одоляя имъ.

О взятьи Корсунстѣ и о крещении Володимирѣ. В лѣто 6496 [988]. Иде Володимиръ съ вои на Корсунь гречьскыи, и затворишяся корсуняне въ градѣ. И ста Володимиръ об онъ пол града в лимени, дале града стрѣлища единаго, и боряхуся крѣпко гражане, Володимир же обьстоя град. Изнемогаху людие въ градѣ; и рече Володимирь гражаномъ: Аще ся не вдасте, стоати имам зде за три лѣта. Они же не послушашя того. Володимир же изряди воя своя, повелѣ приспу сыпати къ граду. Симь же спущемь, корсуняне подкопашя стѣну градскую, и крадяху сыплемую персть, и ношаху к собѣ въ град, сыплюще посреди града; и вои присыпаху боле, Володимир же стоаше. И се муже корсунянин стрѣли, именемь Настасъ, написав сице на стрѣлѣ: Кладязи, иже суть за тобою от встока, ис того вода идет по трубѣ; окопав переими. Володимир же се слышавъ, възрѣ на небо и рече: Аще ся сбудеть, и сам ся крещу. И ту абие повелѣ копати прекы трубамъ и преяша воду; и людие изнемогошя водною жажею и предашяся. И вниде Володимиръ въ град и дружина его. И посла Володимиръ к царема Василью и Констянтину, глаголя сице: Се град ваю силныи взях; слышю же и се, яко сестру имѣета девою; аще ея не вдасте за мя, створю граду вашему, якоже и сему сътворих. Се слышавше царя, быста печална, въздаста вѣсть, сице глаголюще: Не достоит христианомь за поганыа даяти; аще ся крестиши, то и се получиши и царство небесное приимеши, и с нами единовѣрникь будеши; аще ли сего не хощеши створити, не можемь вдати сестры своеа за тя. И се слышав Володимиръ, рече посланымь от цареи: Глаголета царема тако: яко аз крещуся, яко испытах преже сих днии законъ вашь, и есть ми любъ, вѣра вашя и служение, еже бо ми исповѣдашя послании нами мужи. И се слышявше царѣ, рада быста и умолиста сестру свою именем Анну, и посласта к Володимиру, глаголюще: Крестися, и тогда послевѣ к тебѣ сестру свою. Рече же Володимиръ: Да пришедше съ сестрою вашею, крестите мя. И послушаста царя и посласта сестру свою, и сановникы нѣкыа, и прозвитеры. Она же не хотяше ити: Яко в поганыя, рече, иду, луче бы ми зде умрети. И рѣста еи брата: Егда како обратит Богъ тобою Рускую землю к покаанию, а Греческую землю избавиши от люты рати; видиши ли, колико зла створишя русь грекомъ и нынѣ аще не идеши, то же имуть створити намъ. И едва ю принудиша. Она же, седши в кубару, цѣловавши ужикы своа с плачемъ, поиде чрез море; и яко прииде къ Корсуну, изыдошя корсуняне с поклоном, и въведоша ю въ град, и посадишя ю в полатѣ. По Божию же строю в се время разболѣся Володимиръ очима, и не видяше ничтоже, и тужаше велми, и не домышляшется, что створити; и посла к нему царица, ркущи: Аще хощеши избыти болезни сеа, то въскорѣ крестися; аще ли ни, то не имаши избыти сего. Си слышав Володимиръ, рече: Да аще се истинна будет, то поистинѣ велик Богъ христьанескь. И повелѣ креститися. И епископъ же Корсуньскыи с попы царицины, огласив, крести Володимира; яко възложи руку на нь, и абие прозрѣ. Видѣв же се Володимиръ напрасное исцѣление, и прослави Бога, рекь: Топерво увидѣх Бога истиннаго. Се же видѣвше дружина его, мнози крестишася. Крести же въ церкви святого Иакова, и есть церкви та стоящи в Корсунѣ градѣ, идѣже торгъ дѣют корсуняне; полата же Володимиря въскраи церкви стоит до сего дне, а царицина полата за олтарем. По крещении же приведе царицю на брачение. Се же, не свѣдуще право, глаглолють, яко крестился есть в Киевѣ, инии же рѣшя: в Василевѣ; друзии же инако скажут. Крещену же бывшу Володимиру, предашя ему вѣру христьанскую, рекуще сице: Да не прелстят тебе нѣции от еретик, но вѣруи сице глаголя: Вѣрую въ единого Бога Отца, Вседръжителя, Творца небу и земли, и до конца вѣру сию. И пакы: Вѣрую въ единого Бога Отца не рожена, и въ единого Сына рожена, и въ единъ Святыи Духь исходящъ, три собьства съвръшена мыслена, раздѣляема числом събъствнымъ събьствомъ, а не божествомъ, раздѣляет бо ся нераздѣлно и съвокупляется неразмѣсно. Отець бо Богъ Отець, присносыи, пребывает въ отечьствѣ не роженъ, безначаленъ, начало и вина всѣмъ, единѣмь нероженым старѣи сыи Сыну и Духови; от него же ражается Сынь преже всѣх вѣкъ, исходить же Духъ Святыи без времени и без тѣла; вкупѣ Отець, вкупѣ Сынъ, вкупѣ Духъ Святыи есть, Сынъ подобносущенъ и безначаленъ Отцу рожением точию разньствуя Отцу и Духу. Духь есть пресвятыи, Отцу и Сыну подобносущно и присносущно. Отцу бо отчьство, сыну же сыновство, Святому же Духу исхожение. И Отець бо въ Сынъ ли в Духъ преступает, ни Сынъ въ Отца и Духа, и Духъ ли въ Сына, ли въ Отець, неподвижима бо своиствиа. Но трие Бози, единъ Богъ, по немуже едино Божество въ трехъ лицех. Хотѣнием Отца же и Духа свою спасти тварь от Отчьскых ядръ, ихже не отступи, сшед, и въ девичьское ложе пречистое, яко Божие сѣмя, вшед, и плоть съдушьну, словесну же и умну не преже бывшу, приимъ, изыде, Богъ въплощенъ, и родися неизреченно и девьство мати съхрани нетлѣнно, не смятение, ни размѣшение, ни измѣнениа пострадав, но пребывъ еже бысть, еже и не бѣ, и приимь рабии зрак истиною, а не мечтанием, всяческыи, развѣ грѣха, намь подобенъ быв. Волею бо родися, волею взалка, волею вжада, волею трудися, волею устрашися, волею умре, истиною, а не мечтанием; вся естьственаа, не оклеветаны страсти человечьства. Распят же ся и смерти вкуси безгрѣшныи, въскрес въ своеи плоти, не видѣвши истлѣниа, на небеса взыде и сѣде одесную Отца, приидеть же пакы съ славою судити живым и мертвымъ, якоже взыде съ славою и плотью, тако и снидет. К симь едино крещение исповѣдаю водою и духомь, приступаю пречистымъ таинамъ, вѣрою въ истинну тѣло и кровь, и приемлю церковнаа предания, и кланяюся честнымъ иконам, кланяюся древу честному и всякому кресту, и святымь мощемъ, и святым съсудом. Вѣрую же и седми съборъ святыхъ отець, иже есть пръвыи в Никеи 318, иже прокляша Ария и проповѣдашя вѣру непорочну и праву. Вторыи съборъ в Констянтинѣ градѣ святых отець 150, иже прокляша Македониа духоборца и проповѣдашя Троицу единосущну. Третии съборъ въ Ефесѣ святых отець 200 на Нестория, егоже прокленше, проповѣдашя святую Богородицю. Четверътыи съборъ в Халкидонѣ святых отець 630 на Евтиха и на Диоскора, еюже прокляша святии отцы, изгласивше съвръшена Бога и съвръшена человека Господа нашего Исуса Христа. Пятыи съборъ въ Цариградѣ святыхъ отець 165 на Еригенова преданиа и на Евагрия, ихже прокляша святии отци. Шестыи съборъ въ Царѣградѣ святых отець 170 на Сергиа и Кира, ихже прокляша святии отцы. Седмыи съборъ в Никеи 350, прокляша, иже ся не покланяють святымь иконам. Не приимаи же учениа от латин, ихже учение развращено. Влѣзше бо в церковь, не покланяются иконам, но стоя поклонится, и, поклонився, напишет крестъ на земли и цѣлуеть, и встав простъ, и станеть на немь ногама; да легъ цѣлуеть, а вставъ попирает. А сего апостоли не предашя; предали бо суть апостоли крестъ поставлен цѣловати, и иконы предашя, Лука евангелистъ первое написавъ, посла в Римъ, якоже глаголеть Василие: Икона на пръвыи образ преходить. Пакы же и землю глаголють материю; да аще имъ есть земля мати, то отець им есть небо, таже землю; тако глаголеть Господь: Отче нашь, иже еси на небѣсех. Аще ли по сих разуму земля есть мати, то почто плюете на матерь свою да самы ю лобызаете, и пакы оскверняете? Сего же преже римляне не творяху, но исправляху на всѣхъ съборех, сходящеся от Рима и от всѣх престолъ. На пръвомъ съборѣ, еже на Ариа в Никеи, от Рима Селивестръ посла епископы и прозвитеры, от Александрия Афанасии, от Царяграда Митрофан посла епископы от себе, и тако исправляху вѣру. На втором же съборѣ от Рима Дамасъ, от Александриа Тимофеи, от Антиохиа Мелентии, Кирил Иерусалимскыи, Григореи Богословець. На третием же съборѣ Келестин Римскыи, Кирил Александрьскыи, Увеналии Иерусалимскыи. На четврътом съборѣ Леонтии Римскыи, Анаталии Царяграда, Увеналии Иерусалимскыи. На пятом съборѣ Римьскыи Валигеи, Евтихии Царяграда, Аполинарии Александриискыи, Домнинъ Антиохиискыи. На шестом съборѣ от Рима Агафонъ, Георгии Царяграда, Феофан Антиохиискыи, от Александрия Петръ мних. На седмом же съборѣ Андрианъ от Рима, Тарасии Царяграда, Политиань Александрьскыи, Феодоритъ Антиохиискыи, Илья Иерусалимскыи. И си вси съ своими епископы сходящеся исправляху. По седмѣм же съборѣ Петръ Гугнивыи съ инѣми шед в Рим, престолъ въсхватив, разврати вѣру, отвръгся престола иерусалимска, и александрьскаго, и Царяграда, и антиохиискаго, и възмутишя Италию всю, сѣюще учение свое разно. Тѣм же дръжать не въ едино съглашение вѣру, но разно; ови бо попове, единою женою оженився служат, а друзии и до 7 женъ поимающе, служат, ина же много разно дръжат, ихже блюстися учениа; пращают же и грѣх на дару, еже есть злѣе всего. Богъ да съхранит тя от сего. Володимиръ же по сем поемь царицю, и Настаса, и попы корсунскыа, с мощми святого Климента и Фива, ученика его, поима съсуды церковныя и иконы на благословение себѣ. Постави же и церковь в Корсунѣ на горѣ, иже ссыпашя средѣ града, крадучи приспу, яже церкви стоить и до сего дне. Взя же и 4 кони медяны, иже и нынѣ стоят за святою Богородицею, якоже невѣдуще мнят и мраморяны суща. Вдасть же за вѣно греком Корсунь опять царици дѣля. А самь приде к Киеву и повелѣ кумиры избити, овы изсѣщи, а другыа огневи предати; Перуна же повелѣ привязати коневи к хвосту и волочи с горы по Боричеву на Ручаи и два на десять мужеи пристави бити его жезлиемь. Се же не яко древу чюющу, но на поругание бѣсу, иже прелщаше симь образом человекы, да възместие прииметь от человекь. Велеи еси, Господи, и чюдна суть дѣла твоя! Вчера честимь от человекъ, а днесь поругаемь. Влекому же ему по Ручаю к Днепру, плакахуся его невѣрнии людие, еще бо не бяху приали святое крещение. И привлекше, вринуша и в Днепръ. И пристави Володимиръ, рек: Аще где пристанеть, вы то отрѣваите его от брега, дондеже порогы проидет, ти тогда охабитеся его. Они же повѣленое створишя; и яко пустиша и проиде сквозѣ порогы, и изверже и вѣтръ на рѣнѣ, и оттолѣ прослу Перуня рѣнь, и до сего дни. По сем же Володимиръ посла по всему граду, глаголя: Аше кто не обрящется на рѣцѣ, богат или убогъ, или нищ, или работникь, противенъ мнѣ да будеть. Се слышавше людие, с радостию идяху, радующеся и глаголюще: Аще бы се недобро было, не бы сего князь и боляре приали. Наутриа же изыде Володимиръ с попы царицины и с корсунскыми на Днепръ, и снидеся бесчисла людии, влѣзошя в воду и стояху, онѣ до шеи, а друзии до персеи, младенци же от брега, друзии же младенци дръжаще, съвръшении же бродяху, попове же стоаще молитву творяху. И бяше вѣдѣти радость на небеси и на земли, толико душъ спасаемых; а диавол стоняше, глаголя: Увы мнѣ, яко отсюду прогонимь есмь, где бо мнях жилище имѣти, яко сде не суть учения апостольска, ни суть вѣдуще Бога, но веселяхся о службѣ их, еже служаху мнѣ; и се уже побѣженъ есмь от невѣглас, а не от апостолъ, ни от мученикъ; не имам уже царствовати в странах сих. Крестившим же ся людем, и идошя кождо в домы своя. Володимиръ же рад быв, яко позна Бога самъ и людие, възрѣв на небо, рече: Боже, створивыи небо и землю, призри на новыя люди сиа, и дажь им, Господи, увѣдети тебе истиннаго Бога, якоже увѣдешя страны христианскыя; и утвръди вѣру в них праву и несъвратну, и мнѣ помози, Господи, на съпротивнаго врага, да надеюся на тя и на твою дръжаву и побѣжду козни его. И се рекъ, повелѣ рубити церкви и поставляти по мѣстомъ, идѣже стояху кумири; и постави церковь святого Василья на хлъмѣ, идеже стоаше кумиръ Перунъ и прочии, идеже творяху требы князь и людие. И нача ставити по градомъ церкви и попы, и люди на крещение приводити по всѣмь градом и селомъ. И послав нача поимати нарочитои чяди дѣти и давати на учение книжное. Матери же чяд сих плакахуся по них, еще бо не бяху ся утвръдили вѣрою, но яко по мертвецех плакахуся. Сим же раздаяном на учение книгамъ сбысться пророчество на Рускои земли, глаголющее: Въ оны дни услышат глусии словеса книжная, и ясенъ будетъ языкь гугнивых. Си бо не бышя преди слышали словеси книжнаго, но по Божию строю и по милости своеи помилова Богъ, якоже рече пророкъ: Помилую, его же аще помилую. Помилова бо ны пакы банею бытия и обновлениемь духа, по извелению Божию, а не по нашимъ дѣломъ. Благословенъ Господь Богъ Исус Христос, иже възлюби новыа люди Рускую землю и просвѣти ю крещениемъ святымъ. Тѣм же и мы припадаемь к нему, глаголюще: Господи Исусе Христе, что ти въздамы о всѣх, яже ты въздасть нам, грѣшником сущемъ? Недоумѣем противу даром твоим въздаяниа въздати, велии бо еси, Господи, и чюдна дѣла твоя, и величию твоему нѣсть конца, в род и род възхвалимь дѣла твоя, ркуще съ Давидомъ: Приидетѣ, възрадуемся Господеви, въскликнем Богу Спасу нашему, варимъ лице его въ исповѣдании, исповѣдающеся ему, яко благъ, яко в вѣкъ милость его, яко избавил ны есть от враг наших. Рекше, от идолъ суетных. И пакы рцѣм съ Давидомъ: Въспоите Господеви пѣснь нову; въспоите Господеви вся земля; въспоите Господеви, благословите имя его, благовѣстите день от дне спасениа его, възвѣстите въ языцех славу его, въ всѣх людехъ чюдеса его, яко велеи Господь и хваленъ зѣло, и величию его нѣсть конця. Колика ти радость: не единъ, ни два спасается! Рек бо Господь, яко Радость бываеть на небесех о едином грѣшницѣ кающемся. Се же ни един, ни два, но безчисленое множество к Богу приступишя, святымь крещениемь просвѣщени. Якоже рече пророкъ: Въскроплю на вы воду чисту и очиститеся от идолъ ваших, и от грѣх ваших. И паки другыи пророкъ рече: Кто яко Богъ отъемля грѣхы и преступая неправды, яко хотяи милостивъ есть, тои обратить и ущедрит ны и погрузит грѣхы нашя въ глубинѣ. Ибо Паулъ глаголеть: Брате, елико нас крестися въ Христос Исус, въ смерть его крестихомся, и погребохомся убо с ним крещением въ смерть; да якоже вста Христос от мертвых съ славою Отчею, якоже и мы въ обновление житиа поидемъ. И пакы: Ветхаа мимо идошя, а се быша новая; нынѣ приближися намъ спасение; нощъ успѣ, а прижися день, имже и привидѣние обрѣтехомъ вѣрою въ благодать сию; имже хвалимся и стоим. Ныне же, свободившеся от греха, поработившеся Богови, имате плод вашь въ освящение. Тѣм же длъжени есмы работати Господеви, радующеся ему. Рече бо Давидъ: Работаите Господеви съ страхомъ и радуитеся ему с трепетом. Мы же възопиемь к Господу Богу нашему, глаголюще: Благословенъ Богъ, иже не дасть нас в ловитву зубом их, сѣть скрушися и мы избавлени быхомъ от прелсти диаволя. И погыбе память его с шумом, и Господь в вѣк пребывает, хвалим от рускых сынов, пѣваем в Троици, а дѣмони проклинаеми от благовѣрных мужь, приали суть крещение и покаание въ отпущение грѣхов, новии людие христьанстии, избраннии Богом. Володимиръ просвѣщенъ самь, и сынове его, и земля его. Бѣ бо у него сыновъ 12: Вышеслав, Изяслав, Святополкъ, Ярослав, Всеволод, Святослав, Мстислав, Борис, Глѣбь, Станислав, Позвиздъ, Судиславъ. И посади Вышеслава в Новѣгородѣ, а Изяслава в Полотскѣ, Святополка в Туровѣ, Ярослава в Ростовѣ. Умръшу же старѣишему Вышеславу в Новѣграде и посади Ярослава в Новѣграде, а Бориса в Ростовѣ, а Глѣба в Муромѣ, Святослава в Деревѣх, Всеволода в Володимерѣ, Мстислава въ Тмуторокани, Станислава в Смоленскѣ, Судислава в Пльсковѣ. И рече Володимиръ: Се недобро, еже малъ город около Киева. И нача ставити грады по Деснѣ, и по Въстри, и по Трубешеви, и по Сулѣ, и по Встугнѣ. Нача нарубати мужи лучшии от словенъ, и от кривич, и от чюди, и от вятиць, и от сих насели грады; бѣ бо рать от печенѣг, и бѣ воюяся с ними, и одолѣваа ими.

О взятии Корсуньстѣмь и о крещеньи князя Владимера. Иде Владимерь с вои своими на Корсунь, градъ греческыи, и затворишася корсуняне въ градѣ, и ста Владимеръ об онъ полъ града в лимени, дале града стрѣлища единого, и боряахуся крѣпко гражане, Владимеръ же обьстоя градъ, изнемогааху людие въ градѣ, и рече Владимеръ къ гражаномъ: «Аще ся не вдасте, стояти имамъ здѣ за 3 лѣта». И они же не послушааше того. Володимеръ же изрядивъ вои свои и повелѣ приступати къ граду и перьсть сыпати. Сим же спущемъ, корсуняне подъкопаша стѣну градьскую и крадааху сыплемую перьсть, и ношааху к себѣ въ градъ, сыплюще посреди града, и вои присыпааху боле. Володимеръ стояше, и се же мужь корсунянинъ стрѣли, именемъ Анастасъ, написавъ сице на стрѣлѣ: «Кладязи же суть за тобою от въстока, ис того вода идеть по трубѣ. Окопавше, переими». Володимеръ же, се слышавъ и възрѣвъ на небо, и рече: «Аще ся сбудеть, и сам ся крещу». И ту абие повелѣ копати прекы трубамъ, и преяша воду, и людие изнемогааху нуждею водною, жажею, и предашася, и вниде Володимеръ въ градъ, и вси вои его. И посла Вълодимеръ къ царема Василию и Костянтину, глаголя сице: «Се градъ ваю силныи взяхъ. Слышавше и се, яко сестру имѣета девою. Аще ея не вдаста за мя, створю граду вашему, яко же и сему створихъ». Се слышавше, царя быста печална и въздаста вѣсть, сице глаголюща: «Не достоить християномъ за поганыя давати. Аще ся крестиши, то и се получиши, и царство небесное получиши прияти, и с нами единовѣрникъ будеши. Аще ли сего не въсхощеши створити, не можемъ вдати сестры своея за тя». И се слышавъ, Володимеръ рече посланнымъ от царю: «Глаголита царема тако: "Яко азъ крещуся, яко испытахъ прежде сихъ днии: законъ вашь есть ми любъ, вѣра ваша и служение, еже бо ми повѣдаша посланнии нами мужи"». И се слышаавша, царя рада быста и умолиста сестру свою, именемъ Анну, и посласта къ Володимеру, глаголюще: «Крестися, и тогда послевѣ к тебѣ сестру свою». Рече же Владимеръ: «Да пришедше съ сестрою вашею, крестите мя». И послушаста царя, и посласта сестру свою и сановникы нѣкыя, и прозвитеры. Она же не хотяаше ити. «Яко в поганыя, — рече, — иду. Луче бы ми здѣ умрети». И рѣста еи братия: «Егда како обратить богъ тобою Рускую землю въ покаяние, а Греческую землю избавиши от лютыя работы. Видиши ли, колика зла створиша русь грекомъ. И нынѣ, аще не идеши, то же имуть створити намъ». И едва ю принудивши ити. Она же, сѣдши в корабль, целовавши ужикы своя, съ плачемъ поиде чресъ море. И яко прииде Корсуню, изидоша корсуняне с поклономъ, и ведоша ю въ град, и посадиша ю в полатѣ. По божию же строению в се время разболѣся Владимеръ очима и не видяаше ни что же, и тужашеть велми, и не домысляшеся, что створити. И посла к нему царица, ркуще: «Аще хощеши избыти болѣзни сея, то въскорѣ крестися. Аще ли не крестишися, то не имаши избыти болѣзни сея». Си слышавъ, Володимеръ рече: «Да аще се истинна будеть, то великъ богъ християнескъ». И повелѣ креститися. И епископъ же корсуньскыи с попы царицины, огласивъ, крести Владимера. И яко възложи руку на нь, абие прозрѣ. Видѣвъ же се Владимеръ напрасное исцеление, и прослави бога, рекъ: «Топере увидахъ бога истиннаго». Се же увидѣвше боляре его, мнози крестишася. Крести же ся въ церкви святого Иякова, и есть церкви та стояще въ Корсунѣ посреди града, идеже торгъ дѣють корсуняне. Полата же Владимере въ краи церкви стоить и до сего дни, а царицына полата за олтаремъ. По крещении же приведе царицю на брачение. Се же не свѣдуще глаголють право, яко крестился есть в Киевѣ. И инии же рѣша: «Въ Василевѣ». Друзии же инако скажуть. Крещену же Владимеру, предаша ему вѣру християньскую, ркуще сице: «Да не прельстять тебе нѣции от еретикъ, но вѣруи, сице глаголя: "Вѣрую въ единаго бога отца вседержителя, творца небу и земли"»; и до конца вѣру сию. И пакы: «Вѣрую въ единаго бога отца, нероженна и въ единаго сына, рождена, и въ единъ святыи духь, исходящь, три собьства совершенна мыслена, раздѣляема числомъ собьственымъ собьствомъ, а не божествомъ. Раздѣляеть бо ся нераздѣлно и совокупляется неразмѣсно. Отець бо богъ отець, присносыи пребываеть въ отечьствѣ не роженъ, безначаленъ, начало и вина всѣм единѣмь нероженымъ старѣи сы сыну и духови. От него же ражается сынъ преже всѣхъ вѣкъ, исходить же духъ святыи безъ времени и безъ тѣла. Вкупѣ отець, вкупѣ сынъ, вкупѣ духъ святыи есть. Сынъ подобносущенъ и безначаленъ отцю, рождениемъ точию разнествуя отцю и духу. Духъ есть пресвятыи отцю и сыну подобносущно и присносущно. Отцю бо — отечьство, сыну же — сыновьство, святому же духу — исхождение. И отець бо въ сынъ или во духъ преступаеть, или сынъ въ отца и духа, и духъ ли въ сына, ли въ отець. Неподвижима бо своиствия, но трия бози — единъ богъ, по нему же едино божество въ трехъ лицехъ. Хотѣниемъ отца же и духа свою спасти тварь от отечьскыхъ ядръ, их же не отступи, сшедъ въ девичьское ложе пречистое, яко божие сѣмя вшедъ, и плоть съдушевну, словесну же и умну, не преже бывшу, приимъ, изыде богъ въплощенъ и родися неизреченно. И девство мати схрани нетлѣнно, не смятение, ни размѣшение, ни измѣнения пострадавъ, но пребывъ, еже бысть, еже и не бѣ. И приимъ рабии зракъ истинною, а не мечтаниемъ всяческы, развѣ грѣха намъ подобенъ бывъ: волею бо родися, волею взалка, волею вжада, волею трудися, волею устрашися, волею умре истинною, а не мечтаниемъ, вся естественая не оклеветаны страсти человецьскыя. Распятъ же ся и смерти вкуси безьгрѣшныи, въскресъ въ своеи плоти, не видѣвши истлѣния, на небеса възыде и сѣде одесную отца. Придеть же пакы съ славою судити живымъ и мертвымъ. Яко же взиде съ славою и плотию, тако и снидеть. К симъ едино крещение исповѣдаю водою и духомъ. Приступаю пречистымъ таинамъ, вѣрую въ истинну тѣло и кровь, и приемлю церковная предания, и кланяюся честнымъ иконамъ, кланяюся древу честному и всякому кресту, и святымъ мощем, и святымъ съсудомъ. И вѣрую же седмимъ зборомъ святыхъ отець, иже первыи есть в Никеи 318, иже прокляша Ария и проповѣдаша вѣру непорочну и праву; 2 зборъ — въ Костянтинѣ градѣ святыхъ отець 150, иже прокляша Макидония духоборца и проповѣдаша Троицю единосущну; 3-и же зборъ — въ Ефесѣ святыхъ отець 200 на Нестория, его же прокленше, проповѣдаша святую богородицю; 4 зборъ в Халкидонѣ святыхъ отець 630 на Евтиха и Диоскора, ю же прокляша святии отци, изъгласивше свершеннаго бога и свершенна человека господа нашего Исуса Христа; 5 зборъ — въ Цариградѣ святыхъ отець 165 на Оригенова предания и на Евагрия, их же прокляша святи отци; 6 зборъ — въ Цариградѣ святыхъ отець 170 на Сергия и Кура, их же прокляша святи отци; седмыи зборъ — в Никеи святыхъ отець 350, прокляша, иже ся не кланяютъ святымъ иконамъ. Не приимаи же учения от латынъ, их же учение развращенно: влѣзъше бо въ церковь, не поклонятся иконамъ, но стоя поклонится и, поклонився, напишеть крестъ на земли и целуеть, и въставъ простъ, станетъ на немъ ногами, да легъ, целуеть, а въставъ попираеть. А сего апостоли не предаша, предали бо суть апостоли крестъ поставленъ целовати и иконы предаша. Лука еуангелистъ, первое написавъ, посла в Римъ, яко же глаголеть Василеи, икона на первыи образъ преходить. Пакы же и землю глаголють материю. Да аще имъ есть земля мати, то отець имъ есть небо, искони бо створи богъ небо, таже и землю. Тако глаголеть господь: "Отче нашь, иже еси на небесѣхъ". Аще ли по сихъ разуму земля есть мати, то почто плюете на матерь свою, да сѣмь ю лобзаете и пакы оскверняете. Сего преже римляне не творяаху, но исправляаху на всѣхъ сборехъ, сходящися от Рима и от всѣхъ престолъ. На первомъ зборѣ, еже на Ария в Никии, от Рима Селивестръ посла еписко)пи и прозвитеры, от Александрия Афонасии, от Царяграда Митрофанъ посла епископы от себе, и тако исправляаху вѣру. На 2-м же зборѣ — от Рима Дамасъ, от Александрия Тимофѣи, от Антиохия Мелетии, Кирилъ Иерусалимьскыи, Григореи Богословець. На 3-м же зборѣ — Келестинъ Римьскыи, Кирилъ Александриискы, Увеналии Iерусалимьскы. На 4 зборѣ — Леонтии Римьскыи, Анатолии Царяграда, Увеналии Ерусалимьскы. На 5 зборѣ — Римьскыи Вигилии, Евтухии Царяграда, Аполинарии Александриискы, Домнинъ Антиохиискы. На 6 зборѣ — от Рима Агафонъ, Георгии Царяграда, Феофанъ Антиохиискыи, от Александрия Петръ мних. На 7-м же зборѣ — Андрѣян от Рима, Тарасии Царяграда, Политиян Александреискы, Феодоритъ Антиохиискыи, Илия Иерусалимьскыи, и си вси съ своими епископы сходящеся, исправляаху. По семъ же зборѣ Петръ Гугнивыи съ инѣми, шедъ в Римъ, престолъ въсхвативъ, развратив вѣру и отвергъся престола иерусалимьскаго и александрьскаго, и Царяграда, и антиохиискаго, и възмутиша Италию всю, сѣюще учение свое разно. И тѣм же держатъ не въ едино съглашение вѣру, но разно, ови бо попове, единою женою оженився, служать, и друзии, и до 7 женъ поимающе, служать. Их же блюстися учения. Пращаютъ же и грѣхъ на дару, еже есть злѣе всего. Богъ да схранить тя от сего». Володимеръ же, по сем поимъ царицю и Анастаса, и попы корсуньскыя съ мощьми святого Климента и Фива, ученика его, поима съсуды церковныя и иконы на благословение себѣ. Постави же и церковь в Корсуни на горѣ, иже ссыпаша среди града, крадучи приспу, яже церкви стоитъ и до сего дни. Взя же 4 кони мѣдяня, иже и нынѣ стоятъ за Святою Богородицею, яко же не вѣдуще мнять, и мраморяны суща. Вдасть же за вѣно грекомъ опять Корсунь, царици дѣля. А самъ прииде къ Киеву и повелѣ кумиры избити, овы иссѣчи, а другыя огневи предаша, Перуна же повелѣ привязати коневи къ хвосту, и влачи с горы по Боричеву на Ручаи, и 12 мужи приставита бити жезлиемъ. Се же не яко древу чюющу, но на поругание бѣсу, иже прелщааше симъ образомъ человекы, да възмездие прииметь от человекъ. Велии еси, господи, и чюдна суть дѣла твоя: вчера чтимъ отъ человекъ, днесь поругаемъ. Влекому же ему по Ручаю къ Днѣпру, плакаахуся его невѣрнии людие, еще бо не бяаху прияли святого крещения. И привлекъше, вринуша и в Днѣпръ, и пристави Володимеръ, рекъ: «Аще гдѣ прииметь, и отрѣваите его от брега, дондеже порогы проидеть, ти тогда оставите его». Они же повелѣнное створиша. И яко пустиша, и проиде порогы сквозѣ, изверже и вѣтръ на рень, яко же и до сего дни словетъ Перуня рѣнь. По сем же Владимеръ посла по всему граду, глаголя: «Аще кто не обрящется на рѣцѣ, богатъ или убогъ, или нищь, или работникъ, противенъ да мнѣ будеть». Се слышавше, людие с радостию идяху, радующеся и глаголюще: «Аще бы се не добро было, не бы сего князь и боляре прияли». И наутрия же изыде Владимеръ с попы царицины и с корсуньскыми на Днѣпръ. И снидеся бес числа людеи, влѣзоша в воду и стояху, и овии до шии, а другыя до перси, младенци же от брега, а друзии младенци держаще, свершенѣиши бродяаху, попы же, молитву творяще, стояху. И бяше видѣти радость на небеси и на земли, толико душь спасаемыхъ, а дияволъ стеняаше, глаголя: «Увы мнѣ, яко отсюду прогнанъ есмъ! Здѣ бо, мняхъ, жилище себѣ имѣти, яко здѣ не суть учения апостольска, ни суть вѣдуще бога, но веселяхся о службѣ ихъ, еже служааху мнѣ. И се уже побѣженъ есмь от невѣгласа, а не от апостолъ, ни от человекъ. Не имамъ уже царствовати въ странахъ сихъ». Крестившимъ же ся людемъ, и идоша коиждо в домы своя. Владимеръ же радъ бывъ, яко позна бога самъ и людие его, възрѣвъ на небо и рече: «Боже, створивы небо и землю, призри на новыя люди сия и даи же имъ, господи, увидити тебе, истиннаго бога, яко же увидиша страны християньскые, и утверди вѣру в нихъ праву и несъвратну. И мнѣ помози, господи, на супротивнаго врага, да надѣяся на тя и на твою державу побѣжу козни его. И се рекъ, повелѣ рубити церкви и поставляти по мѣстомъ, идеже стояху кумири. И постави церковь святого Василия на холмѣ, идеже стояше кумиръ Перунъ и прочия, же творяаху требы князие и людие. И нача ставити по градомъ церкви и попы и люди на освящение приводити по всѣм градомъ и селомъ. И пославъ, нача поимати нарочитои чади дѣти и даяти нача на учение книжное, матери же чадъ сихъ плакаахуся по нихъ, еще бо не бяхут ся утвердили вѣрою, но яко по мертвецѣхъ плакаахуся. Сим же раздаяномъ на учение книгамъ, сбысться пророчество на Рускои земли, глаголющее: «Въ оны дни услышать глусии словеса книжная, и ясенъ будеть языкъ гунливыхъ». Си бо не быша преди слышали словесе книжнаго, но по божию строению, и по своеи милости помилова богъ, яко же рече богъ пророкомъ: «Помилую, его же аще помилую». Помилова бо ны пакы банею бытия и обновлениемъ духа по изволению божию, а не по нашимъ дѣломъ. Благословенъ господь богъ Исус Христосъ, иже възлюби новыя люди, Рускую землю, и просвѣти ю крещениемъ святымъ. Тѣм же и мы припадаемъ к нему, глаголющи: «Господи Исусе Христе! Что ти въздамы о всѣхъ, яже ты въздасть намъ, грѣшникомъ сущимъ? Недоумѣемъ противу даромъ твоимъ въздания въздати, велии бо еси, господи, и чюдна дѣла твоя, и величию твоему нѣсть конца. В родъ и родъ възъхвалимъ дѣла твоя, ркуще съ Давидомъ: «Придете, възрадуемся господеви. Въскликнемъ богу, спасу нашему! Варимъ лице его, исповѣданиемъ исповѣдающеся ему, яко благъ, яко в вѣкы милость его. Яко избавил ны есть от врагъ нашихъ», рекше, от идолъ суетныхъ. И пакы рцѣмъ съ Давидомъ: «Въспоите господеви пѣснь нову! Въспоите господеви вся земля! Въспоите господеви, благословите имя его! Благовѣстите день от дне спасение бога нашего! Възвѣстите въ языцѣхъ славу его, въ всѣхъ людехъ чюдеса его, яко велии господь и хваленъ зѣло, и величию его нѣсть конца!». Колика ти радость! Не единъ, ни два спасаются. Рече бо господь, яко «радость бываеть на небесѣхъ о единомь грѣшници кающемся». Се же ни единъ, ни два, но бесчисленое множество къ богу приступиша, святымь крещениемь просвѣщени, яко же рече пророкъ: «Въскроплю на вы воду чисту, и очиститеся от идолъ вашихъ и от грѣхъ вашихъ». И пакы и другыи пророкъ рече: «Кто, яко богъ, отъемля грѣхи и преступая неправды? Яко хотя и милостивъ есть, то обратить и ущедритъ ны, и погрузить грѣхи наша въ глубинѣ». И пакы Павелъ глаголеть: «Елико нас крестишася въ Христа Исуса, и въ смерть его крестихомся и погребохомся убо с нимъ крещениемъ въ смерть. Да яко же въста Христосъ от мертвыхъ съ славою отечью, яко же и мы въ обновление жития поидемъ». И пакы: «Ветхая мимоидоша, а се быша новая». «Нынѣ приближися намъ спасение, нощь успѣ, а день приближися», «им же привидѣние обрѣтохомъ вѣрою въ благодать сию, им же хвалимся и стоимъ». «Нынѣ же, свободившеся от грѣха, поработившеся господеви, имате плодъ вашь въ освящение». Тѣм же длъжни есмя работати господеви, радующеся ему. Рече бо Давидъ: «Работаите господеви съ страхомъ и радуитеся ему с трепетомъ». Мы же взопиемъ къ господу богу нашему, глаголюще: «Благословенъ богъ, иже не дасть насъ в ловитву зубомъ ихъ. Сѣть скрушися, и мы избавлени быхомъ от прелести дияволя. "И погыбе память ихъ с шумомъ. Господь в вѣкы пребывает", хвалимъ от рускыхъ сыновъ, пѣваемъ въ Троицѣ, а дѣмони проклинаеми от благовѣрныхъ мужь и от вѣрныхъ женъ, иже прияли суть крещение и покаяние въ отпущение грѣховъ, новые людие християньстии, избраннии богомъ. Владимеръ просвѣщенъ самъ и сынове его, и земля его. Бѣ бо у него сыновъ 12: Вышеславъ, Изяславъ, Святополкъ, Ярославъ, Всеволод, Святославъ, Мьстиславъ, Борисъ, Глѣбъ, Станиславъ, Позвиздъ, Судиславъ. И посади Вышеслава в Новѣгородѣ, а Изяслава в Полотьстѣ, Святополка в Туровѣ, Ярослава в Ростовѣ. Умершю же стареишему Вышеславу в Новѣгородѣ, посади Ярослава в Новѣгородѣ, а Бориса в Ростовѣ, а Глѣба в Муромѣ, Святослава в Деревехъ, Всеволода в Володимерѣ, Мьстислава Тмуторокании, Станислава въ Смоленсцѣ, Судислава въ Плесковѣ. И рече Володимеръ: «Се не добро, еже малъ городовъ, еже около Киева». И нача ставити грады по Деснѣ, и по Въстри, и по Трубежевѣ, по Сулѣ и по Въстугнѣ, нача нарубати мужи лутьшими от словѣнъ и от кривичь, от чюди, от вятичь, и от сѣхъ насели грады, бѣ бо рать от печенѣгъ, и бѣ воюяся с ними, и одолевая имъ. Того же лѣта постави князь Владимеръ в Киевѣ перву церковь святого Георгия, ноября 26. Пришедъ ис Киева въ Смоленьскую землю и постави градъ въ свое имя Владимеръ, и спомъ осыпа, и церковь Святую Богородицю зборную древяну постави, и вси люди крести рускыя и намѣстнѣци.

О ВЗЯТИИ КУРЬСУНЬСТѢМЬ И О КРЕЩЕНИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВЛАДИМЕРА СВЯТОСЛАВИЧА, ВНУКА ИГОРЕВА. И минувшу лѣту , поиде же Володимерь съ вои своими на Курсунь, градъ Греческый, и затворишася Корсуняне въ градѣ; и ста Володимерь обонполь града въ лимени, далѣ града стрѣлища единого, и боряхуся крѣпко гражане; Володимеръ же обстоа подъ нимъ, и много стоа подъ нимъ. И изнемагааху людие вь градѣ, и рече Володимеръ кь гражаномъ: «аще ся не водаста, стояти имамь зде за 3 лѣта;» и они же не послушаста того. Володимеръ же изрядивъ свои вои , повелѣ приступати кь граду и прьсты сыпати. Симъ же сыплющемъ, Корсуняне подъкопавше стѣну градскую, и крадяху сыплемую пръсть, и ношааху кь себѣ вь градь, и сыплюще посредѣ града; и вои присыпааху боле. Володимеръ же стояше. Нѣкто же мужъ Корсунянинь, именемъ Анастасъ, стрѣливъ изъ града, написавь на стрѣлѣ сице, глаголя: «кладязи, иже суть отъ востока за тобою, и отъ тѣхь по трубамъ идетъ вода; и окопавше переими.» Володимеръ же се слышавь, и възрѣвь на небо, и рече: «аще ся събудеть, и самъ ся крещу.» И ту абие повелѣ копати перекы трубамъ, и преяша воду; и людие изнемагааху въ градѣ нужею водною жажею, и предашася. И внииде Володимерь въ градъ и вси вои его, и посла Володимеръ кь царема Греческыма, Василию и Костантину, глаголя: «се градъ вашь силный възяхъ; слышахъ же и се, яко сестру имѣста дѣвою, да аще еа не вдаста за мене, сътворю граду вашему, якоже и сему сътворихъ, и землю вашу плѣнити имамъ.» Се слышавше царя, быста печална; оны же послаша къ нему вѣсть, сице глаголюще: «недостойно есть христианомъ за поганыя даати; аще ся крестиши, то и се получиши, и царство небесное улучиши приати, и съ нами единовѣрникь будеши; аще ли сего не въсхощеши сътворити, не можемь вьдати сестры своеа за тя.» Се слышавъ Володимерь, рече посланымъ отъ царя: «глаголита царема тако: яко азъ крещуся, занеже испытахъ прежде сихъ днехъ законъ вашь, есть ми люба вѣра ваша и служение, се же бо ми повѣдаша послании нами мужи.» И се слышавше царя, рада быста, и посласта кь сестрѣ своей, глаголюще: «яко Володимеръ проситъ тя за ся.» Она же отвѣща: «не хощу азъ за поганого ити.» Они же рѣша къ ней: «егда како тебе ради обратить его Господь, и просвѣтиши его и землю ихъ, насъ же и градъ нашь отъ плѣнениа избавиши, и себѣ вѣнець отъ Бога приимеши»; и едва умолиста сестру свою именемъ Анну. АННА. И посласта къ Володимеру, глаголюще: «крестися, тогда послевѣ къ тебѣ сестру свою.» И рече Володимеръ: «да пришедши сь сестрою вашею и крестите мя.» И послушаста царя, и посласта сестру свою, и сановники нѣкыа и прозвитеры; она же не хотяаше ити: «яко въ поганыа», рече, «иду, луче бо ми зде умерети.» И рѣста ей брата: «еда како обратитъ Господь Богь тобою Русскую землю въ покаание, а Греческую землю избавиши отъ лютыа рати: видиши ли колика зла сътвориша Русь Грекомъ? и нынѣ, аще не идеши, тоже имуть сътворити намъ»; и едва принудиша ю ити. Она же сѣдши вь корабль, цѣловавше ужикы своа съ плачемъ, поиде черезъ море; н яко прииде (къ) Корсуню, изыидоша Корсуняне съ поклономь, и ведоша ю вь градъ, и посадиша ю въ полатѣ. ВОЛОДИМЕРЪ ХОРЫЙ. По строению же Божию, въ то время разболѣся Владимиръ очною болѣзнию , и не видяше ничтоже, и тужашетъ велми, и не домышляашеся что сътворити; и посла къ нему Анна царица, ркущи: «аще хощеши избыти болѣзни сеа, то вьскорѣ крестися; аще ли ни, то не имаши избыты болѣзни сеа.» Се слышавь Володимеръ, рече: «да аще се истинна будетъ, то по истиннѣ великь Богь христианскый», и повелѣ крестити ся. Епископъ же Корсуньскый съ попы царициными, огласивъ Владимера, и нарече имя ему Василий, и крести его; яко възложи руку на нь, абие прозрѣ. Видѣвъ же се Владимирь напрасное исцѣление, и прослави Бога, рекь: «топере увѣдахъ Бога истиннаго.»Се же увидивши, боляре его мнози крестишися. Крести же ся въ церкви святаго Иакова, и есть церкви та стояща въ Корсунѣ посредѣ града, идеже торгь дѣють Корсуняне; полата же Владимерова край церкви стоала до второго взятиа Корьсуньского, а царицина полата за олтаремь. По крещении же приведе царицу на брачение. Се же не свѣдуще глаголють неправо, яко крестился есть въ Киевѣ; инии же рѣша: въ Василевѣ; друзии же инако скажутъ. НАПОМИНАНИЕ ВОЛОДИМЕРА, АБЫ СЯ НЕ ЗАВИЛЪ ПРЕЛЩАТИ ИНОВѢРЦЕМЪ. Крещену же Владимеру, предаша ему вѣру христианьскую, ркуще сице: «дане прельстятъ тебе нѣции отъ еретикъ, но вѣруй, сице глаголя: вѣрую въ единого Бога Отца, вседръжителя, творца небу и земли, и до конца вѣру сию. И пакы: вѣрую въ единого Бога Отца нерожденна, и въ единого Сына рожденна, и въ единъ Святый Духь исходящь: три собьства съврьшена, мыслена, раздѣляама числомь събьственымъ собьствомъ, а не божествомъ; раздѣляетъ бо ся нераздѣлно, и съвъкупляется неразмѣсно. ОТЕЦЪ НАЧАЛО И ВИНА. Отецъ бо , присно сый, пребываетъ въ отечествѣ, нероженъ, безначалень, начало и вина всѣмъ, единѣмъ нерождениемъ старѣй сый Сыну и Духови, отъ негоже раждается Сынь прежде всѣхъ вѣкь, исходитъ же Духь Святый безъ времене и безъ лѣта, въкупѣ Отецъ, вкупѣ Сынь, вкупѣ Духь Святый есть. Сынъ подобносущень и безначалень Отцу, рождениемь точию разньствуа Отцу и Духови. Духъ есть пресвятый, Отцу и Сыну подобносущно и присносущно. Отцу бо отчьство, Сыну же сыновство, Святому же Духу исхождение. ГРИГОРИЙ БОГОСЛОВЪ. Ни Отець бо въ Сынь или въ Духь преступаеть, или Сынъ въ Отца и Духа, и Духь ли въ Сына или въ Отецъ; неподвижима бо свойства. Не трие Бози, но единь Богь, понеже едино божество въ трехъ лицихъ. Хотѣниемъ Отца же и Духа свою спасти тварь, отъ отчьскыхь ядрь, ихже не отступи, съшедъ въ дѣвическое ложе пречистое, яко Божие сѣмя въшедъ, и плоть съдушевну, словесну же и умну, не прежде бывшу, приемъ, изыде Богъ въплощень, и родися неизреченно, и дѣвьство мати съхрани нетлѣнно. Не смятение, ни размѣшение, ни измѣнениа пострадавъ, но пребывъ, еже бѣ, бысть, еже и не бѣ, и приемъ рабий зракь истинною, а не мечтаниемь, всяческы, развѣ грѣха, намъ подобень бывь, волею бо родися, волею възалкася, волею вьжада, волею трудися, волею устрашися, волею умре, истинною, а не мечтаниемь; вся естественаа, неоклеветаны страсти человѣческыа. Распятъ же ся, и смерти въкуси безгрѣшный, воскресъ во своей плоти, не видѣвши истлѣниа, на небеса възыиде, и сѣде одесную Отца, приидетъ же пакы съ славою судити живымъ и мертвымъ, якоже възыиде съ славою и плотию, тако и сниидетъ. КРЕЩЕНИЕ. Къ симъ едино крещение исповѣдаю водою и Духомъ, приступая къ пречистымъ таинамъ, вѣрую въ истинну тѣло и кровь, и приемлю церковнаа преданиа, и кланяюся честнымъ иконамъ, кланяюся древу честному, и всякому кресту, и святымъ мощемь и святымъ сьсудомъ. 7 СОБОРОВЕ. И вѣрую же седмымъ съборомъ святыхь отецъ, ихже пръвый есть въ Никеи, 318, иже прокляша Ариа и проповѣдаша вѣру непорочну и праву; вторый съборъ въ Константинѣградѣ, святыхъ отецъ 150, иже прокляша Макидониа духоборца и проповѣдаша Троицу единосущну; третий же съборъ въ Ефесѣ, святыхъ отецъ 200, на Несториа, егоже прокленше, проповѣдаша святую Богородицу; четвертий съборъ въ Халкидонѣ, святыхъ отецъ 630, на Евтиха и Диоскора, еюже прокляша святьыи отци, изгласивше съврьшеннаго Бога и съврьшенна человѣка Господа нашего Исуса Христа; пятый съборъ вь Цариградѣ, святыхъ отецъ 165, на Оригенова преданиа и на Евагриа, ихже прокляша святии отци; шестый сьборь въ Цариградѣ, святыхъ отець 170, на Сергиа и Пира, ихже прокляша святии отци; седмий сьборь въ Никеи, святыхь отецъ 366, прокляша тѣхъ, иже ся не кланяютъ иконамь. НАПОМНѢНИА, АБЫ ВОЛОДИМЕРЪ ЛАТИНСКОЙ ПРЕВРАТНОЙ НЕ МАЙ ВѢРЫ. Не приимай же учениа отъ Латинь, ихже учениа развращено: вълѣзше бо въ церковь, не покланяются иконамъ, но стоа поклонится, и поклонився напишетъ кресть на земли и цѣлуетъ, и въставъ простъ станетъ на немъ ногами, ла легь цѣлуетъ и въставъ попираетъ; а сего апостоли не предаша, предали бо суть апостоли кресть поставлень цѣловати, и иконы предаша. Лука бо евангелисть пръвое написавь посла въ Римь, якоже глаголеть Василий; икона на пръвый образъ приходитъ. Пакы же и землю глаголють материю: да аще имъ есть земля мати, то отецъ имъ есть небо, искони сътвори Богъ небо, таже и землю; тако глаголеть Господь: Отче нашь, иже еси на небесѣхь. Аще ли по сихъ разуму земля есть мати, то почто плюете на матерь свою? да сѣмь еа лобзаете, и пакы оскврьняете? Сего прежде Римляне не творяху, но исправляху на всѣхь съборѣхь, сходящеся отъ Рима и отъ всѣхь престоль. СТАРИИ РИМЛ .... СОБОРНЕ НАПР .... ЛЯЛИ ВСЕЙ Б ... УСТАВЫ И .... А ТАМЪ ПАПА НЕ ... НОВИЛ .... На пръвомъ сьборѣ, еже на Ариа въ Никеи, отъ Рима Силвестръ посла епископы и прозвитеры, отъ Александриа Афонасий, отъ Царяграда Митрофанъ посла епископы отъ себе; и тако исправляху вѣру. На второмъ же съборѣ отъ Рима Дамась, отъ Александриа Тимофеа, отъ Антиохиа Мелетий, Кириль Иерусалимский, Григорий Богословецъ. На третимъ же съборѣ Келестинъ Римскый, Кирилъ Александрьский, Увеналий Иерусалимьскый. На четвертомь съборѣ Леонтий Римскый, Анаталий Царяграда, Увеналий Иерусалимьскый. На пятомъ сьборѣ Римский Квигилий, Евтихий Царяграда, Аполинарий Александрьскый, Домнинь Антиохийскый. На шестомъ съборѣ отъ Рима Агафонь, Георгий Царяграда, Феофань Антиохийский, отъ Александриа Петрь мнихъ. На седмомь же соборѣ Андриань отъ Рима, Тарасий Царяграда, Политиань Александрьскый, Феодоритъ Антиохийскый, Илиа Иерусалимьскый. И сии вси съ своими епископы сходящеся исправляху вѣру. ПЕТРЪ ГУГНИВЫЙ ОДВЕЛЪ ЛЯХОВЪ ОТЪ ПАТРИАРХОВЪ. По седмѣмъ же съборѣ Петръ Гугнивый съ инѣми шедъ въ Римъ, престоль въсхвативъ, развративь вѣру, и отвръгься престола Иерусалимьскаго, и Александрийскаго, и Цареградскаго и Антиохийскаго. И възмутиша Италию всю, сѣюще учение свое разно, и тѣмже дръжатъ не въ едино съглашение вѣру, но разно: ови бо попове единою женою оженившися служатъ, а друзии и до седми жень поимающе служатъ, ихже блюстися учениа; пращаютъ же и грѣхь на дару, еже есть злѣе всего. Богъ да съхранитъ тя отъ сего.» Володимеръ же посемь поимь царицю, и Анастаса Корсунянина поять сь собою, и попы Корсунскыа и сановникы, и иде кь Киеву съ мощими святаго Климента и Фива, ученика его, поимавъ сьсуды церковныа и иконы на благословение себѣ. А въ Корсуни церковь постави на горѣ, юже сьсыпаша граждане, крадуще землю, егда онъ стоа подъ градомъ сыпля въ ровь; та же церковь стояла до Корсунского взятиа. Понеже въ иныхъ лѣтописцѣхъ пишетъ: и до сего дне, занеже писалъ Георгий лѣтописець, а тогды Корьсунь градъ стоялъ; азъ же нынѣ, преписываа его писаниа, тако пишу: до взятиа Корсунского, понеже много лѣть мину уже, како Корсунь разорень бысть отъ Руси, еже индѣ скажемь въ его время; нынѣ же на предо мною лежимое възвращуся. Взя же Володимеръ четыри кони мѣдяны, иже тогда стояли за святою Богородицею въ Киевѣ, нынѣ же того и тамо, якоже рекохъ, нѣсть отъ многыхъ плѣнений Татарскыхъ. Про тѣ же кони мнозии мнѣша яко мраморяни суще. Якоже рѣхь маломъ выше о Корсуни, яко нѣсть его, но и о инихь о Рускыхъ градѣхь о мнозѣхь тогда бысть писано: и до сего дне, понеже бысть тако тогда; нынѣ же азъ начахъ преписывати сие въ лѣто 7042 [1534], и тако незгодно написати: и до сего дне; но, не рушаа писаниа Георгиева, тако пишемъ: яко и до сего дне, а нѣсть тако, но нѣчто отчасти есть и до сего дне. О РАЗДРУШЕНИИ КУМИРЪ. Володимеръ же дасть Корсунь за вѣно Грекомъ опять царици дѣля, а самъ прииде кь Киеву. И повелѣ кумиры избыти, овы изсѣчи, а другыа въ воду въмѣтати, а иныа огневи предати. О ПЕРУНѢ. Перуна же, яко болшаго, повелѣ привязати коневи кь хвосту, и влещи сь горы по Боричеву на Ручай, и 12 мужей пристави бити его. Се же не яко древу чюющу, но на поругание бѣсу, иже симъ образомъ прелщаше человѣкы, да възмездие прииметъ отъ человѣкь. Велий еси, Господи, и чудна дѣла твоа суть! яко вчера чтимъ отъ человѣкь, а днесь отъ тѣхъ же поругаемъ. Влекому же ему по Ручаю ко Днѣпру, плакаахуся его невѣрнии людие, еще бо не бяху приали святаго крещениа; и привлекше, въринуша его въ Днѣпрь. И престави Володимерь мужи, рекь: «аще его где прииметь, отрѣвайте его отъ брега, дондеже порогы проидетъ; ти тогда оставити его»; они же повелѣнное сътвориша. И яко пустиша, и проиде сквозѣ порогы , изврьже его на рѣнь, яже и до сего дне словеть Перуня рѣнь. О КРЕЩЕНИИ ВСѢХЬ ЛЮДИЙ. Посемь же посла Володимерь по всему граду, глаголя: «аще кто не обрящется утрѣ на рѣцѣ, богать, или убогь, или нищь, или работникь, противенъ мнѣ да будетъ.» Се слышавше людие, съ радостию идяху, радующеся и глаголюще: «аще бы се не добро было, не бы сего князь нашь и бояре прияли.» Наутриа же изыиде Володимеръ съ попы царицины и съ Корсунскыми на Днѣпрь, и снидеся бес числа людей: влѣзоша во воду, и стояху овии до шии, а друзии до пръсей, младенци же отъ брега, а друзии же младенци дръжаще на рукахь, съвръшении же бродяху; попы же по брегу стоаще молитвы творяху. И бяше видѣти радость на небеси и на земли, толико душь спасаемыхь; а диаволъ стеняше , глаголя: увы мнѣ, яко отсуду прогонимъ есмь! зде бо мняхъ жилище себѣ имѣти, яко зде не суть учениа апостолска, ни суть вѣдуще Бога, но веселяхся о службѣ ихъ, еже служааху мнѣ; и се уже побѣждень бысть отъ невѣгласа, а не отъ апостоль, ни отъ ученикь, не имамъ уже царствовати въ странахь сихь. Крестившимъ же ся людемъ, и идоша кождо въ домы своа. Владимеръ же радъ бывъ, яко позна Бога самъ и людие его, възрѣвь на небо и рече: «Боже, сътворивый небо и землю! призри на новыа люди сиа, и дай же имъ, Господи, увидѣти тебе, истиннаго Бога, якоже увидѣша страны христианскыа; и утверди вѣру въ нихь праву и несъвратну, и мнѣ помози, Господи, на съпротивнаго врага, да, надѣяся на тя и на твою дръжаву, побѣжду козни его.» НАЧАЛО ПРАВОСЛАВИЮ. И се рекъ, повелѣ церкви рубити и поставляти по мѣстомъ, идеже стоаху кумири; и постави на хлъмѣ церковь святаго Василиа, идеже стоаше кумиръ Перунь и прочии, идеже творяху требы князие п людие; и нача ставити по градомъ церкви и попы, и люди на крещение приводити по всѣмь градомъ и селомь. И нача поимати нарочитой чади дѣти, и даати нача на учение книжное; матери же чадь сихъ плакахуся по нихъ, яко по мрътвецохъ: еще бо не бяхуть ся утвръдили вѣрою, но яко кь гробу отсылающе плакаахуся. Симъ же раздаяномъ на учение, книгамь, събысться пророчьство на Руской земли, глаголющее: въ дни они услышать глусии словеса книжная, и ясень будетъ языкь гугнивыхъ. Си бо не бѣша преди слышали словесе книжнаго, но по Божию устроению и по велицѣй его милости помилова насъ Богъ, якоже рече Богь пророкомь: помилую, егоже аще помилую. Помилова бо ны банею пакы бытиа и обновлениемъ Духа, по своему изволению, а не по нашимъ дѣломъ. Благословенъ Господь Богъ Исусъ Христосъ, иже възлюби новыа люди, Рускую землю, и просвѣты ю крещениемъ святымъ. Тѣмже и мы припадаемъ къ нему, глаголюще: Господи Исусе Христе! что ти въздамъ о всѣхь, яже ты въздасть намъ, грѣшникомъ сущимъ? недоумѣемь противу даромъ твоимъ въздааниа въздати; велий бо еси, Господи, и чюдна дѣла твоа, и величию твоему нѣсть конца, въ родъ и родъ въсхвалимъ дѣла твоа. Ркуще съ Давыдомъ: приидѣте, възрадуемся Господеви, въскликнѣмь Богу Спасу нашему, предваримъ лице его въ исповѣдании; исповѣдающеся ему, яко благъ, яко въ вѣкы милость его, и яко избавилъ ны есть отъ врагь нашихь, рекше отъ идоль суетныхь. И пакы рцѣмъ съ Давыдомь: въспойте Господеви пѣснь нову, въспойте Господеви вся земля, въспойте Господеви, благословите имя его, благовѣстите день отъ дне спасение Бога нашего, възвѣстите въ языцехь славу его, въ всѣхь людехь чюдеса; велій Господь и хвалень зѣло, и величию его нѣсть конца. Колика ти радость! не единь, не два спасаются. Рече бо Господь: яко радость бываетъ на небесехь о единомь грѣшницѣ кающемся; се же не единь, ни два, но бесчисленое множество къ Богу приступиша, святымъ крещениемь просвѣщени. Якоже рече пророкь: въкроплю на вы воду чисту, и очиститеся отъ идоль вашихь и отъ грѣхь вашихь. И пакы другый пророкь рече: кто яко Богъ? отъемля грѣхы и преступаа неправды, яко хотяй милостивь есть; той обратитъ и ущедритъ ны, и погрузитъ грѣхы наша въ глубинѣ. И пакы Павелъ глаголеть: братие! елико насъ крестишася въ Христа Исуса, въ съмерть его крестихомся, и погребохомся убо съ нимъ крещениемъ въ съмерть, да якоже воста Христосъ отъ мертвыхъ съ славою отчею, такоже и мы въ обновлении житиа поидемъ. И пакы: ветхаа мимо идоша, и се быша новаа; нынѣ приближися и намъ спасение; нощъ успе, а день приближися, имже приведение обрѣтохомъ вѣрою въ благодать сию, имже хвалимся и стоимъ, нынѣ же просвѣтившеся и свободившеся отъ грѣха, поработившеся Господеви, имате плодъ вашь въ освящение. Тѣмже длъжни есмы работати Господеви, радующеся ему; рече бо Давыдъ: работайте Господеви съ страхомь, и радуйтеся ему съ трепетомъ. Мы же възопиемъ кь Господу нашему, глаголюще: благословень Богъ, иже не дасть насъ въ ловитву зубомъ ихъ, душа наша яко птица избавися отъ сѣти ловящихь, сѣть съкрушися, и мы избавлены быхомъ отъ прелести диавола, и погыбе память ихь съ шумомъ, Господь въ вѣкы пребываеть, хвалимъ отъ Рускыхъ сыновъ, пѣваемъ въ Троици; а дѣмони проклинаеми отъ благовѣрныхъ мужь и женъ, иже приали суть крещение и покаание въ отпущение грѣховь, новыи люди христианьскыи, избраннии Богомъ. О РОГНѢДИ. Владимеръ же просвѣщень сый самь и сынове его святымъ крещениемъ, посла къ женѣ своей Рогнѣди, глаголя сице: «азъ убо отнынѣ крещень есмь, и приахь вѣру и законь христианский; подобааше ми едину жену имѣти, еюже пояхъ въ христианьствѣ; избери убо себѣ отъ велможъ моихъ, егоже хощеши, да съчетаю тя ему.» Она же отвѣщавши, рече ему: «или ты единь хощеши царствие земное и небесное въсприати, а мнѣ маловременнымъ симъ и будущаго дати не хощеши; ты бо отступи отъ идолскыа прелести въ сыновление Божие, азъ же, бывъ царицею, не хощу раба быти земному цару ни князю, но уневѣститися хощу Христови, и въсприиму аггелскый образъ.» Сынъ же еа Ярославь сѣдяше у неа, бѣ бо естествомъ таковь отъ рожениа, и слыша глаголы и отвѣты матери своеа къ Володимеру, и въздхнувь, съ плачемъ глагола матери своей: «о мати моа, въ истинну царица еси царицамь и госпожа госпожамь, яко въсхотѣ измѣнити славу нынѣшнего вѣка будущею славою, и не въсхотѣ со высоты на нижняа съступити, тѣмже блаженна еси въ женахъ.» И отъ сего словесы Ярославь въста на ногу своею, и хождааше, а прежде бо бѣ не ходиль. Рогнѣдь же сиа изрекши, пострижеся въ мнишескый образъ, наречено бысть имя ей Анастасиа. О УДѢЛНЫХЪ КНЯЗЕХЬ. Потомъ же Владимеръ раздѣли землю сыномъ своимъ, и посажа ихъ по градомъ, по княжениемъ: Выщеслава, иже отъ Чехини, сего, яко старѣйшаго, посади въ Новогородѣ, а Изяслава, иже отъ Рогнѣди, посади въ Полотску, Святополка въ Туровѣ; умрьшу же старѣйшему Вышеславу въ Новогородѣ, посади Ярослава въ Новогородѣ, а Бориса въ Ростовѣ, а Глѣба въ Муромѣ, бѣста бо единою матерьня, и живяста въкупѣ, о нихъ же рече пророкь: се коль добро и коль красно, еже жити братии въкупѣ. А Святослава, иже отъ другыа Чехини, посади въ Деревехь; Всеволода, Ярославля брата, въ Володимери Велиньскомъ, Мъстислава, брата ихъ, Тмутороканю , Болеслава въ Лясѣхъ Великыхь, Станислава, Святославля брата, въ Смоленскѣ, Судислава въ Пьсковѣ; и разосла съ ними епископы и попы, и повелѣ крестити всю Рускую землю. И рече Володимерь: «се не добро, еже мало городовъ около Киева.» И нача ставити городы по Деснѣ, и по Въстри, по Требежу, и по Сулѣ, и по Востугнѣ; нача нарубати мужи лучшими отъ Словянь и отъ Кривичь, отъ Чюди и отъ Вятичь; и отъ сихъ насели грады; бѣ бо рать отъ Печенѣгь, и бѣ воюяся сь ними и одолѣваа имь.

В лѣто 6497 [989]. Крестися Володимиръ и вся земля Руская; и поставиша в Киевѣ митрополита, а Новуграду архиепископа, а по инымъ градомъ епископы и попы и диаконы; и бысть радость всюду. И прииде Новуграду архиепископъ Аким Корсунянинъ, и требища разруши, и Перуна посѣче, и повелѣ влещи въ Волхово; и поверзъше ужи, влечаху его по калу, биюще жезлѣемъ; и заповѣда никому же нигдѣ же не прияти. И иде пидьблянинъ рано на рѣку, хотя горънци вести в город; сице Перунъ приплы къ берви, и отрину и шистомъ: «ты, рече, Перушице, досыти еси пилъ и ялъ, а нынѣ поплови прочь»; и плы съ свѣта окошьное. А се по святомъ крещении, о княжении киевьстѣмъ. По крещении пакы пръвыи князь крестияныи Володимиръ; по смерти же его Святополкъ оканныи; по изгонении его Ярославъ, брат Борисовъ и Глѣбовъ, сынъ Володимирь. И преставися Ярославъ, и осташася 3 сынове его: вятшии Изяславъ, а среднии Святославъ, меншии Всеволод. И раздѣлиша землю, и взя болшии Изяславъ Кыевъ и Новъгород и иныи городы многы киевьскыя во предѣлех; а Святославъ Черниговъ и всю страну въсточную и до Мурома; а Всеволод Переяславль, Ростовъ, Суздаль, Бѣлоозеро, Поволожье. И убиша Изяслава на рати; и сѣде брат его в Киевѣ. По преставлении же Всеволожи Святополкъ сѣде на столѣ, братанъ его, сынъ Изяславль; по преставлении же Святополци Володимиръ Великыи, сынъ Всеволожь; и по немъ сынъ его Мьстиславъ; а по смерти Мьстиславлѣ брат его Ярополкъ; и по смерти Ярополци Всеволод, сынъ Олговъ; и потомъ Вячеславъ съ Изяславомъ; по смерти же Изяславлѣ Юрги Володимиричь; и потом Изяславъ Давыдовиць, и прогнаша и, и сѣде Ростиславъ Мьстиславич. А се в Новѣгородѣ: пръвыи князь по крещении Вышеславъ, сынъ Володимирь; и по нем брат его Ярославъ, и володѣше землею; и идя къ Кыеву, и посади в Новѣгородѣ Коснятина Добрыница. И родися у Ярослава сынъ Илья, и посади в Новѣгородѣ, и умре. И потомъ разгнѣвася Ярославъ на Коснятина, и заточи и; а сына своего Володимира посади в Новѣгородѣ. И писа грамоту Ярославъ, рекъ тако: «по сеи грамотѣ ходите». И по преставлении Володимеровѣ в Новѣгородѣ, Изяславъ посади сына своего Мьстислава; и побѣдиша на Черехи; бѣжа къ Кыеву, и по взятьи города преста рать. И посади Святославъ сына своего Глѣба, и выгнаша из города, и бѣжа за Волокъ, и убиша Чюдь; а Святополкъ сѣде на столѣ, сынъ Изяславль, иде Кыеву. И присла Всеволод внука своего Мьстислава, сына Володимиря; и княживъ 5 лѣт, иде к Ростову, а Давыдъ прииде к Новугороду княжить; и по двою лѣту выгнаша и. И прииде Мьстиславъ опять, и сѣдѣ в Новѣгородѣ 20 лѣт; иде Кыеву къ отцю, и сѣдѣ на столѣ отнѣ; а в Новѣгородѣ посади сына своего Всеволода. И сѣдивъ Всеволод 20 лѣт, и выгнаша и, и введоша Святослава, сына Олгова. И тъ сѣдѣ два лѣта, и выгнаша и, и введоша Ростислава Юрьевича, внука Володимиря. И тъ сѣдѣ лѣто и 4 мѣсяци, и бѣжа из города; и введоша Святослава, сына Олгова, опять. И тъ сѣдивъ год и бѣжа из города; и въведоша Ростислава опять, сына Юрьева. И по малѣ временѣ прииде Святополкъ, и показаша путь Ростиславу; а Святополкъ сѣде на столѣ. И сѣдѣ лѣто, и абие позва его брат Изяславъ в Русь, а сына своего присла Ярослава. И тъ сѣдивъ лѣто, и выгнаша его новгородци, и введоша Ростислава Мьстиславлича. И сѣдивши лѣто одино, иде в Русь, оставивъ Давыда, сына своего; и тому показаша путь по немъ, и введоша Мьстислава Юрьевича. И сѣдѣ 2 лѣта и мѣсяць, и выгнаша и, и введоша Ростислава опять и-Смоленьска. И посади сына своего Святослава, и самъ иде Кыеву на столъ; и выгнаша Святослава, и введоша Мьстислава, Юрьевъ внукъ, Ростиславича. И тъ сѣдивъ год, и выведе его строи волею, и введоша и опять Ростиславича Святослава; и бѣжа из города; и введоша Романа Мьстиславица, Изяславль внукъ; и потомъ сѣде Рюрикъ Ростиславиць; и потом сѣде Юрьги Андрѣевич; а по Юрьи Святославъ Мьстиславич Юрьевъ внукъ; а потомъ отець его Мьстиславъ Безокыи; а потомъ красныи Ярославъ, внукъ Юрьевъ; а потомъ опять Безокыи, и тъ преставися; и введоша с Торжьку брата его Ярополка, и по семъ Бориса Романовича; и по Борисѣ въиде отець его Романъ Ростиславич, потомъ брат его Мьстиславъ Храбрыи Ростиславлич, и по Мьстиславѣ Володимиръ Святославиць, и потомъ отець Святославъ. Олговъ внукъ; по Святославѣ Ярославъ Володимирич, своякъ Всеволожь; по семъ Мьстиславъ Давыдовиць; по семь опять Ярославъ; и по семъ сведоша Ярополка Ярославича, Олговъ внукъ; по сем введоша опять с Нового торгу Ярослава Володимирица, своякъ Всеволожь; по семь введоша Святослава, сынъ Великого Всеволода, внукъ Юрьевъ; и по семь дасть Всеволод сынъ свои старѣишии Костянтинъ, и Костянтина выведоша; опять дасть Святослава; и прииде Мьстиславъ Мьстиславиць в Торжокъ, и введоша и в Новъгород; по семь Ярославъ Всеволодиць; и опять Мьстиславъ Мьстиславиць; и по семь Святославъ Мьстиславиць, Романовъ внукъ; и по семь брат его Всеволод; и по семь Всеволод Юрьевиць, внукъ Всеволожь; и опять Ярославъ Всеволодиць; опять Всеволод Юрьевич; и по семь Михаило Всеволодиць, Олговъ внукъ; и опять Ярославъ Всеволодиць; и опять Михаило Всеволодиць; и посадивъ сына своего Ростислава на столѣ, а самъ Чернигову; и опять Ярославъ Всеволодиць; и по немъ сынъ его Александръ Храбрыи; и по немъ брат его Андрѣи; и опять Александръ; по семь Ярославъ Ярославич; потомъ Дмитрии Олександрович; и тъ сѣдивъ 3 мѣсяци, выиде из града; и по семь Василии Ярославич; по семь Андрѣи Александрович; и по семъ Михаило Ярославич, и тъ сѣдивъ 3 мѣсяци неполны, и выиде изъ града; и по семь Юрьи Данилович, внукъ Храбраго Александра; и по сем Дмитрии Михаилович; и по Дмитрии брат его Александръ; по семъ Иванъ Даниловиць, потомъ Семеонъ, сынъ его; потом Иоан, сынъ его другои; по семь Дмитрии Костянтиновиць, Дмитрии Иванович, сынъ его Василии; по семь Василии Васильевич. А се рустѣи митрополиты: пръвыи митрополит рускыи Феопентъ, Ларионъ, Георгии, Иоан, Иоан, Никола, Никифоръ, Никита, Михаилъ, Костянтинъ, Иоанн, Никифоръ, Деонисии, Матфѣи, Кирилъ, Максимъ, Петръ, Феогнастъ, Алексѣи, Дионисии, Пуминъ, Киприянъ, Фотии, Герасимъ. 24. А се новгородчкыи архиепископы: пръвыи архиепископъ новгородьскыи Акимъ Корсунянинъ, Лука, Стефанъ, Федоръ, Германъ, Никита, Иванъ, Попианъ, тъ сѣдивъ 20 лѣт, отвержеся архиепискупьи; Нифонтъ, Аркадии, Иоанн, Григории, Мантурии, Митрофанъ, Антонии, Спиридонъ, Далматъ, Климентъ, Феоктистъ, Давыдъ, Моисии, и остави епископью по своеи воли; и по нем Василии, и опять Моисии, Алексѣи, Иванъ, Семеонъ, Еуфимеи. 25. А се число колко есть епискупии в Русѣ: Первая киевьская митрополия, потом новгородчкая архиепискупья, такоже черниговьская, переяславьска, бѣлогородчьская, володимирьская, юргевьская, ростовьская, полочьская, смоленьская, тфѣрьская, рязаньская. 22. А се посадницѣ новгородчьскыи: пръвыи Гостомыслъ, Коснятинъ, Остромиръ, Завидъ, Петрята, Костянтинъ, Миронѣгъ, Сава, Улѣбъ, Гюрята, Микула, Добрыня, Дмитръ, Костянтинъ, Борисъ, Завидъ, Данило, Петрята, Иванко, Мирославъ, Костянтинъ, Якунъ, Судило, Нѣжатинъ, Захариа, Якунъ, Жирославъ, Иванко, Завидъ, Михалко, Мирошка, сынъ его Дмитръ, Твердиславъ, Дмитръ, Гюрги, Сменъ, Иванко, Внѣздъ, Водо викъ, Степанъ, Сбыславъ, Онанья, Михалко, Михаилъ, Павша, Михаило, Семеонъ, Андрѣико, Юрьи, Семеонъ, Валъфромѣи, Федоръ, Ахмылъ, Захарья, Матфѣи Коска, Федоръ, Остафья, брат его Александръ, Онцифоръ, Федоръ, Яковъ, Иванъ Муторица, брат его Александръ, Селивестръ, Иванъ Смятанка, Ондрѣянъ, Юрьи, Михаило, Григории, Микита, Василии Федорович, Василии, Федоръ, Еска, Богданъ, Тимофѣи, Есифь, Юрьи, Олександръ, Кюрилъ, Иванъ, Фома, Юрьи Онцифоровиць, Фома Есифовиць, Григории Богдановиць, Кюрила Дмитриевиць, Иванъ Даниловиць, Андрѣи Иванович, Иванъ Богданович, Семеонъ Васильевич, брат его Тимофѣи Васильевич.

Умершю же ему на Берестовомъ, и потаиша и, бѣ бо Святополкъ в Киевѣ. И нощью межи клѣтьми проимавше помостъ, въ коверъ обертѣвше и, ужи свѣсиша и на землю, и возложьше и на санѣ, везоша и поставиша у святѣи Богородици, юже бѣ самъ создалъ. Се же увѣдѣвше людие, снидошася безъ числа, и плакашася по немъ, бояре акы заступника земли их, и убозии яко заступника и кормителя; и вложиша его въ раку мраморяну, и скуташа тѣло его с плачемь великым зѣло. Сеи же есть блаженыи князь Владимиръ новыи Костянтинъ великаго Рима, иже крестивъся самъ, и люди своя крести; тако и сеи створи подобно ему. Аще бо преже бѣ в поганьствѣ, на скверную похоть желая, но послѣже прилежа к покаянию, якоже апостолъ вѣщаеть: «Идеже умножися грѣх, ту изобилуется благодать». Аще бо въ невѣжествѣ етера согрѣшениа быша, послѣди же рассыпашася покаяниемъ и милостинями, якоже глаголеть: «В нем же тя застану, в том же тя сужю», якоже пророкъ глаголеть: «живу азъ, Адонаи господь, яко не хощу смерти грѣшникомъ, нь обратитися имь от пути вашего злаго». Мнози бо праведнии творяще, по правдѣ живуще, погыбают, нь воздати комуждо противу трудом и неиздреченою радостью, [юже] буди же улучити всѣмъ крестианомъ.

О убиении Бориса и Глѣба. Святополкъ сѣде в Киевѣ по отци, и съзва кыянѣ и нача даяти имѣние имъ; они же приимаху, и не бѣ сердце их с нимъ, яко братья ихъ бяху с Борисомъ. Борису же возвратившюся с вои и не обрѣтшю Печенѣгъ, вѣсть прииде к нему, яко «отець ти умерлъ». И плакася по отци, велми бо любимъ бѣ отцемъ паче всѣх; и пришед ста на Алтѣ. Рѣша же дружина отня: «Се, у тебе есть дружина отня и вои бещислено; пакы поиди и сяди в Киевѣ на столѣ отьнѣ». Он же рече: «не буди того мнѣ взяти, ни рукы подняти на брата старѣишаго; аще отець мои умре, то сь ми будеть во отца мѣсто». Се слышавше, разидошася раздно от него; Борисъ же стояше съ отрокы своими. Святополкъ же, исполнивъся безакониа, Каиновъ смыслъ приимъ, посла къ Борису, глаголя, яко: «С тобою хошу любовь имѣти и къ отню придам ти», льстя под нимъ, како бы погубити. Святополкъ же прииде в Вышегород нощью, отаи призвав же Путшю и вышегородчкыя боярьци, и рече имъ: «Прияите ми всѣмъ сердцемь». Рече же Путша с вышегородскыми боярьци: «можем главы своя сложити за тя». Онъ же рече имъ: «не повѣдуще никому же, шедше, убиите брата моего Бориса». Они же скоро обѣшашася се створити. О сяковыхъ бо Соломонъ рече: «скори суть пролити кровь бес правды тии бо обѣщаются крови, собрати собѣ злая; сих пути суть коньчавающих безаконие, нечестьемъ душю свою емлют». Послании же приидоша на Алто поле нощью. и подступиша же ближе и слышаша глас блаженаго Бориса, поюща заутренюю: бѣ бо ему вѣсть уже, яко хотять убити и. Въставъ, нача пѣти: «господи, что умножишася стужающи ми; мнози, въсташа на мя; мнози глаголют о души моеи»; и пакы: «яко стрѣлы твоя унзоша во мнѣ; яко азъ на раны готовъ, болезни моя пред мною есть выину»; и пакы глаголаше: «господи, услыши молитву мою, внуши моление мое истиною твоею, услыши мя правдою твоею, не вниди в суд с рабомъ твоимъ; яко не оправдится пред тобою всякъ живъ, яко погна врагъ душю мою». И концавъ псаломъ, и видѣ, яко посланѣ суть губить его, и нача пѣти псалтырю, глаголя, яко «обиидоша мя унци тучни и сборъ злобывых осѣде мя. Господи боже мои, на тя уповахъ, спаси мя и от всѣх гонящих избави мя». Посемъ же нача пѣти канон; таче, концавъ заутренюю, помолися, глаголя, зря на икону, на Владычнь образъ: «господи Исусе христе, иже симъ образомъ явися на земли спасениа ради нашего, изволивыи своею волею пригвоздитися на крестѣ, волею приимъ страсть грѣх ради нашихъ, и мнѣ тако сподоби прияти страсть; се же не от противникъ приемлю, нь от своего брата, и не сътвори ему, господи, в семь грѣха». И помолившюся ему, возлеже на одрѣ своемъ. И се нападоша, яко звѣрие дивии. около шатра, и насунуша копьи, и прободоша Бориса и слугу его, и падоша на немь. Бѣ бо сь любимъ Борисомъ, и бяше бо отрокъ сь сынъ Угорескъ, именемъ Юрги, его же любляше Борисъ повелику; бѣ бо Борисъ възложилъ на него гривну велику злату, в неи же предстояше пред нимъ. Избиша же отрокы многы; Георъгеви не могуще сняти гривны сея вборзѣ съ шеи, усѣкнуща главу его, тако сня, отвергъша главу его прочь; тѣм же послѣдѣ не обрѣтоша тѣла его въ трупьи. Бориса же убивша оканнии и увертѣвше в шатеръ, возложьша на кола, везоша и еще дышюще. Увидѣвъ же се оканныи Святополкъ, яко еще дышеть, посла два Варяга приконьчатъ его. Онѣма же пришедшима, и видѣша, яко еще живу сущу ему, единь ею изъвлекъ мечь, пронзе и въ сердце. Тако скончася блаженыи Борисъ, вѣнець приимъ от христа бога, съ праведными причтеся, съ пророкы и апостолы, съ ликы мученичьскыми въдваряяся, Аврааму на лонѣ почивая, видя неиздреченную радость, въспѣвая съ аггелы, веселяся с ликы святыхъ. И положиша тѣло его, отаи принесъше Вышегороду, у церкви святого Василиа. Оканнии же си убиици приидоша Святополку, акы хвалу имуще безаконьници. Суть же имена симъ законопреступникомъ: Путьша, Талець, Оловиць, Ляшко; отець же их сатана. Сицѣ бо слугы бѣси бывают; бѣси бо на зло посылаеми бывают, а аггели на благое слеми суть. Аггелъ бо человѣку не стваряеть зла, нь благо мыслить ему всегда, паче же крестияномъ помагаеть от супротивнаго врага диавола; а бѣси на злое всегда ловят, завидяще ему, понеже видят человѣка богомъ почтена, и завидяще ему, на злое скоро слеми суть. Рече бо богъ: «кто идет прельстить Ахава» и рече бѣсъ: «се азъ иду». Золъ же человѣкь, тщася на злое, не хуже есть бѣса; бѣси бо бога боятся, а золъ человѣкъ ни бога боиться, ни человѣкъ ся стыдит; бѣси бо и креста господня боятся, а золъ человѣкь ни креста господня боится. Тѣм же глаголашеть Давыдъ: «Аще во истину убо право глаголете, право судите, сынове человѣчьстии; ибо въ сердци безаконие дѣлаете на земли, неправду рукы ваша съплетають; уничижени быша грѣшници от ложеснъ, заблудиша от чрева, глаголаше лжю; ярость их по образу змиину».

Святополкъ оканныи помысли в себѣ, рекъ: «Се, уже убих Бориса; како бы погубити Глѣба». Приимъ Каиновъ смыслъ, съ вѣстью посла къ Глѣбу, глаголя сице: «поиди вборзѣ, отець тя зовет, и нездравить ти велми». Глѣбъ же въборзѣ въсѣдъ на конѣ, с маломъ дружины поиде: бѣ бо послушливъ отцу и любимъ отчемь. И пришедшю ему на Волгу на конѣ, и потъчеся конь во рвѣ, и наломи ногы мало; и прииде къ Смоленьску, и поиде от Смоленьска, и яко близъ бѣ мѣсто строино, и ста на рѣкы на Смядынѣ в кораблици. В се же время пришла бѣ вѣсть къ Ярославу от Передславы о отни смерти, и посла Ярославъ къ Глѣбу, глаголя: «отець ти умерлъ. а брат ти убиенъ от Святополка». Се слышавъ Глѣбъ, възьпи съ слезами, плачася по отци, паче же и о братѣ, и нача молитися съ слезами, глаголя: «увы мнѣ, господи, луче бы ми умрети съ братомъ, нежели жити на свѣтѣ семъ прелестьнѣмъ. Аще бо быхъ, драгыи мои брате, видѣлъ бы есмь лице твое аггельское, то и селика постиже мя; уне ми бѣ с тобою умрети, господине мои; нынѣ же азъ что сътворю, умиленныи и очюжденныи от твоея доброты и от отца моего многыя доброты. О, честнѣишии мои господине и драгыи брате, аще еси деръзновение получилъ у господа, моли о моемъ унынии, дабы и азъ сподобленъ былъ ту же страсть прияти и с тобою жити, неже въ свѣтѣ семъ прелестьнѣмъ». И сице ему стенющю и плачющю и въздыхающю, слезами омачающю, и часто бога призывающе, приспѣша внезапу, послании от Святополка злыя слугы. Святыи же шедши въ кораблецѣ, и срѣтоша усть рѣкы Смядынѣ; тогда оканныи оступиша в корабли. Поваръ же Глѣбовъ, именемь Торчинъ, иземь ножь, зарѣза Глѣба вборзѣ, яко агня незлобиво, мѣсяца септября въ 5 день; и принесеся жерътва чиста, и възиде на небесныя обители къ господу, и узри желаемаго си брата, и въсприяста вѣнца нетлѣнныя. Оканныи же убиица възратишася, и приидоша [къ] пославшему я. Яко сказаша Святополку, яко: «Створихомъ повелѣная тобою»; си слышавъ, възвеселися душею и сердцемь. И убиену же Глѣбови и повержену на мѣстѣ пусти межи двѣма колодама, якоже рече Давыдъ: «хранить господь вся кости ихъ, ни едина же от них не скрушится»; и сему убо святому лежащу долго время, и не оста в невѣдѣнии и небрежении отинуд пребыти, нь показа, овогда видѣша столпъ огненъ, овогда же свѣща горяща; и пакы пѣниа аггельская слышаху мимоходяще гостие, инѣи же, яко и ловы дѣюще и пасуще. Сиа же слышаще и видяще, не бы памяти ни единому же их о възыскании телесе святого; ясно бо вси вѣдаху, яко въ Смоленьскѣ убиенъ, нь не вѣдяху, кде положенъ. Тогда помянуша, яко видѣша и свѣт велии в пустѣ мѣстѣ, и свѣща горяща; и то слышавше, послаша искатъ телесе святого съ честными кресты, и налѣзоша его, идѣже бяху видѣли. И привезъше и, и положиша его в Вышегородѣ, идеже лежит тѣло блаженаго Бориса, раскопавше землю, и тако положиша блаженое и святое тѣло, якоже бѣ лѣпо и честно.

И потаиша и, бѣ бо Святополкъ в Киевѣ. В нощь же, межи клѣтми проимавше помостъ, и в ковергъ опрятавше, и ужи свѣсиша на землю, и възложиша на сани, везше, поставиша и въ светѣи Богородици. Се же уведевше людие, бесчисла снидошяся, и вложишя и в гробъ мраморянъ и съхраниша тѣло его с плачемъ, блаженаго князя. Се есть новыи Констянтин великого Рима, иже крестивься самь и люди своа крести; тако и сии створи подобно ему. Аще бо бѣ и преже в поганствѣ на скверную похоть желаа, напослѣд же прилежаше к покаанию, якоже апостолъ вѣщавает: Идѣже умножится грѣх, ту изъобилуеть ся благодать. Аще бо в невѣжествѣ етера съгрѣшениа быша, послѣ же разсыпашася покаанием и милостнями, якоже глаголет: В нем тя застану, в том ти сужу. Якоже пророкъ глаголеть: Живу азъ, глаголеть Аданаи Господь, яко не хощу смерти грѣшником, но обратитися им от пути злаго. Мнози бо праведнии, творяще по правдѣ, живуще погибают. Дивно же се есть, колико добра створи Рускои земли, крестивы ю. Мы же, христиане суще, не въздаемь почестья противу оному възданию. Аще бы онъ не крестилъ нас, то нынѣ были быхом въ прелсти диаволи, якоже и прародители наши погибнуша. Да аще быхом имѣли тщание и молбу приносили Богу за нь в день преставлениа его, видя бы Бог тщание наше к нему, прославил бы и; нам бо достоить за нь молити Бога, понеже тѣмь Бога познахом. Но даждь, Господи, по сердцу твоему и вся прошениа твоя исполни, иже желаше царства небеснаго; даждь ти Господь вѣнець с праведными, в пищѣ раистѣи веселие и ликоствование съ Авраамом и с прочими патриархы, якоже Соломон рече: Умръшу мужу праведну, не погыбает упование. Сего бо в память дръжат рустии людие, поминающе святое крещение, и прославяют Бога в молитвах и в пѣснех, въ псалмех поюще Господеви, новии людие, просвѣщени Святымъ Духомъ, чающе надежи великаго Бога и Спаса нашего Исуса Христа, въздати комуждо противу трудом неизреченную радость, юже буди улучити всѣм христианом.

О убиении Борисовѣ. Святополкъ же сѣде в Киевѣ по отцѣ своем, и съзва кианы и нача даяти имъ имѣнье; они же приимаху, но не бѣ срдце их с нимъ, яко братья их бѣшя с Борисомъ. Борису же възвратившуся съ вои, не обретшу печенѣг, вѣсть приде к нему: отець ти умерлъ. И плакася по отци велми, любим бо бѣ отцемь паче всѣх. И сташя, пришед, на Лтѣ. Рѣша же ему дружина отня: «Се дружина у тебе отца твоего и вои; поиди и сяди в Киевѣ на столѣ отни». Он же рече: «Не буди мнѣ подъяти рукы на брата своего старѣишаго; аще отець ми умре, то се ми будет въ отца мѣсто». И се слышавше вои разидошася от него. Борисъ же стоаше съ отрокы своими. Святоплък же исполнився безакониа, Каинов смыслъ приимъ, посылаа к Борису, глаголаше, яко с тобою хощу любовь имѣти и къ отню придам ти. А лстя под ним како бы его погубити. Святоплък же пришед нощию к Вышегороду, отаи призва Путшу и вышегородскыа боляре, рече им: Приаите ми всѣмь срдцемь. Рече же Путша с вышегородци: «Можем главы своа положити за тя». Он же рече имъ отаи: «Шедше убиите брата моего Бориса». Они же вскорѣ обѣщашяся ему се сътворити. О сицевых бо Соломон рече: Скори суть пролити кровь бес правды; ти бо обѣщаются крови, събирают собѣ злая; сих бо путие суть скончавающих безаконие, нечьстием бо свою душу емлют. Послании же на Лто нощию, и подступишя ближе и слышашя блаженаго Бориса поюща заутренюю; бѣ бо ему вѣсть уже, яко хотят погубити и. И въстав нача пѣти, глаголя: Господи, что ся умножиша стужающеи ми, мнози всташя на мя. И пакы: «Яко стрѣлы твоя унзоша въ мнѣ, яко азъ на раны готов и болѣзнь моа пред мною есть выну». И пакы глаголаше: «Господи, услыши молитву мою и не вниди в суд с рабомь твоим, яко не оправдится пред тобою всякь живыи, яко погна враг душу мою». И кончавъ ексапсалмы, и видѣ, яко послани суть губити его, нача пѣти Псалтиру, глаголя яко: «Обыдоша мя юнци тучни и съборъ злобивых осѣде мяѣ: «Господи, Боже мои, на тя уповах, спаси мя, и от всѣх гонящиих мя избави мя». По сем же нача пѣти канон, таче кончав заутренюю, помолися, глаголя, зря на икону, на образ Владычень, глаголя сице: Господи Исусе Христе, иже сим образом явися на земли спасениа ради нашего, изволивыи своею волею пригвоздитися на крестѣ и руцѣ свои и приим страсть грѣх ради наших, тако и мене сподоби приати страсть; се же не от противных приимаю, но от своего брата, и не створи ему, Господи, в сем грѣха. И помолившуся ему, и възлеже на одрѣ своемь. И се нападошя яко звѣрие дивии около шатра, и насунуша и копьи, и прободоша Бориса и слугу его, падша на немъ, прободошя с нимь. Бѣ бо се любим отцемь; бяше отрок сеи родом угринъ, именемь Георгии, егоже любяше повелику Борис, бѣ бо взложил на нь гривну злату велику, в неиже предстоаше пред нимь. Избиша же и ины отрокы Борисовы многы; Георгиеви же сему не могущу вборзѣ сняти гривны съ шиа, усѣкнушя главу его, и тако сняша, тѣм же послѣди не обрѣтошя тѣла с его в трупьи. Бориса же убивше окааннии и обертѣвше в шатеръ, възложивше на кола и повезоша и, еще же дышущу ему. Увѣдѣв же се окаанныи Святополк, яко еще дышет, посла два варяга прикончати его. Онѣма же пришедшима и видѣвшима, яко еще жив есть, единъ ею, извлек меч, пронзе и к сердцу. И тако скончася блаженыи Борисъ, вѣнець приемь от Христа Бога, с праведными причтеся, съ пророкы и апостолы, съ ликы мученичскыми въдворяася, Аврааму на лонѣ почиваа, видя неизреченную радость, въспѣвая съ ангелы и веселяся в лицѣ святых. И положишя тѣло его, принесше отаи к Вышегороду, у церкви святаго Василиа. Окааннии же убиици припадше к Святополъку, яко хвалу имуще безаконнии. Суть же имена сим законопреступникомъ: Путша и Талець, Еливиць, Ляшко; отець же их сотона. Сицевы бо слугы бѣси бывают; бѣси бо на злое посылаются, а ангели на благое посылаеми. Ангелъ бо человеку зла не сътворяет, но благое мыслит ему всегда, паче же христианом помагает и заступаеть от супротивнаго диавола; а бѣси на злое всегда ловят, завидяще ему, понеже видят человека Богомъ почтена, завидяще ему на злое слеми скори суть. Рече бо Богъ: Кто идеть прелстит Ахава? И рече бѣсъ: «Се азъ иду». Зол же человекъ тщася на злое не хужше есть бѣса; бѣси бо Бога боятся, а зол человекъ ни Бога боится, ни человекъ стыдится; бѣси бо и креста Господня боятся, а человекъ зол ни креста Господня боится. Тѣм же глаголеть Давидъ: «Аще въистину убо право глаголете, право судите, сынове человечстии; ибо в сердци безаконие дѣлаете, на земли неправду рукы вашя сплетают, уничижени бышя грѣшницы от ложеснъ, заблудишя от чрева глаголюще лжу; ярость их по образу зминуѣ».

О убиении Глѣбовѣ. Святополкъ же окаанныи помысли в себѣ, рек: «Се, убих Бориса, како бы убити Глѣба?» Приим помыслъ Каинов, с лестию посла к Глѣбу, глаголя сице: «Поеди вборзѣ, отець тя зовет, нездравит бо велми». Глѣбъ же вборзѣ сѣд на конь, с малою дружиною поиде, бѣ бо послушлив отцу. И пришедъшу ему на Волгу, на поли потчеся конь въ рвѣ и наломи ногу мало; и приде к Смоленску и поиде от Смоленска, зрѣимо, и ста на Мядынѣ в корабльци. В се же время пришла бѣ вѣсть къ Ярославу от Передславы, сестры его, о отни смерти, и посла Ярослав к Глѣбу, глаголя: Не ходи, отець ти умерл, а брат ти убиен от Святоплъка. Се слышав Глѣбь, възпи съ слезами, плачяся по отци, паче же и по братѣ, и нача молитися съ слезами, глаголя: Увы мнѣ, Господи, луче бы ми умрети з братом, нежели жити на свѣтѣ сем; аще бо бых, брате мои, видѣлъ лице твое ангелское, умерлъ бых с тобою; то и селика постиже мя; уне ми бѣ с тобою умрети, господине мои, нынѣ же что створю азъ умиленыи, и очюжденыи от твоеа доброты? Нынѣ же что ради остах аз единь? Где суть словеса твоя, еже глагола мнѣ, брате мои любимыи? Нынѣ же не услышу тихаго твоего наказаниа; да аще еси получилъ дръзновение у Бога, молися о мнѣ, да и аз бых ту же страсть приялъ; луче бы ми с тобою жити, неже в свѣтѣ семь прелестнем. И сице ему молящуся съ слезами, стенющу, и плачющу, и въздыхающу, и часто Бога призывающу, се внезапу придошя посланнии от Святоплъка злыя слугы на погубление Глѣба; святыи же ехашя в корабльци, и срѣтоша и усть рѣкы Смядыни. Тогда окааннии оступишя корабли, и ту абие яшя корабль Глѣбов, и обнажиша оружия; и отроци Глѣбови унышя; окаанныи же посланныи Горясѣръ повелѣ вборзѣ зарѣзати Глѣба; поваръ же Глѣбов, именемь Торчинъ, вынзе ножь, зарѣза Глѣба месяца сентября 5 день. И принесеся, яко агнець непороченъ, на жертву Богови, в воню благоуханиа, жрътва словеснаа. И приа вѣнець вшед, въ небесныа обители к Господу, и узрѣ желаемаго брата своего, и радовашеся с ним неизреченною радостию, и въсприаста вѣнця нетлѣнныа, юже улучиста братолюбием своимь. Се коль добро и коль красно, еже жити братии вкупѣ! Окааннии же убиици възвратишяся вспять, яко же рече Давидъ: «Да възвратятся грѣшници въ адъ». Онѣм же прошедшим и исповѣдавшемь Святоплъку, яко «Сътворихом повелѣное тобою». Он же се слышавъ, възнесеся сердце его бльма, не вѣдыи Давида глаголюща: «Что ся хвалиши о злобѣ, силне? Безаконие в сь день умысли языкь твои». Глѣбу же убьену бывшу и повръжену на брезѣ межи двѣма кладами, якоже рече Давидъ: «Схранит Господь вся кости их, едина же от них не скрушится». И сему убо святому лежащу долго время, и не оста в невѣдѣнии и в небрежении отинудь пребыти, но показа овогда стлъпъ огнянъ, овогда свѣща горяща; и пакы пѣниа ангелскаа слышаху мимо ходящии гостие, инии же яко и ловы дѣюще и пасуще. Се же слышаще и видяще, не бысть памяти ни единому же их о взискании телеси святого, ясно бо вси, ведяху, яко в Смоленстѣ убиень, но не вѣдяху, где положенъ. Тогда помянущя, яко видѣшя свѣт и свѣща в пустыни, и то слышавше послашя искати телеси святого съ честными кресты, и налѣзошя, идѣже бяху видѣли. По сем же вземше и везошя, и привезше и раскопавше землю, и тако положиша, идеже лежит тѣло брата его блаженаго Бориса, якоже бѣ лѣпо и честно, съвокуплена тѣлом и душею у Владыкы всѣх царя, пребывающи в радости бесконечнѣи, в свѣтѣ неизреченнѣмь, подающе цѣлебныа дары Рускои земли, и инѣм приходящимь страннымь с вѣрою даета исцѣление: хромымь ходити, слѣпым прозрѣние, болящим цѣлбы, окованым разрѣшение, темницямь отвръзение, печалнымъ утѣха, напаствованнымь избавление, не ста заступника Рускои земли, свѣтилника сиающа, и молящася выну къ Владыцѣ о своих людехъ. Тѣмь же и мы длъжни есмы хвалити достоино страстотерпця Христова, еже исцѣление подаета приходящим к вамъ с вѣрою и любовию. Радуитася небеснаа жителя, въплоти ангела быста, единомысленаа служителя, верста единообразна, святымъ единодушна, тѣмь стражущимь всѣмь исцѣление подаета. Радуитася Борисе и Глѣбе богомудраа, яко потока точита от кладязя воды живоносныа, исцѣлениа истѣкают вѣрнымь людемь. Радуитася, лукаваго змиа поправше, свѣтозарная явистася яко свѣтилѣ, озаряюща всю землю Рускую всегда, тму отганяюща, являющася вѣрою неуклонною. Радуитася, недрѣманное око, стяжавшя, душа на съвръшение Божие святых заповеди приимше сердцемь своимъ, блаженаа. Радуитася, брата вкупѣ в мѣстех свѣтозарных, в селех небесных, в славѣ неувядающеи, еяже подстоянию сподобистася. Радуитася, Божиими свѣтлостьми явѣ облистаеми, всего мира обиходита, бѣсы отгоняща, недугы исцѣляюща, свѣтилника предобраа, заступника теплая съ Господемь божествными лучами ражжизаеми выну, добляа страстника, душя просвѣщающа вѣрным людемь; възвысила бо есть ваю светоноснаа любовь, тѣмы красных всѣх наслѣдоваста, въ небесномъ житии, славу и раискую пищу, и свѣторазумныа и красныа радости. Радуитася, яко вся напаяюща сердца, горести и болезни отгоняща, страсти злыа исцѣляюща, каплями кровными святыми очернивша багряницу, преславнаа, ту же красноносяща, съ Христомь царствуета, всегда молящася за новыа люди христианскыа и сродникы своя; земля бо благословися ваю кровми, и мощми лежаща. Духомъ Божествным просвѣщаема, в неиже съ мученикы, яко мученика за люди своя молитася. Радуитася, свѣтлѣи звѣздѣ, заутра въсходящиа. Но христолюбивыа страстотерпця и заступника нашя, покорита поганыа под нозѣ княземь нашимъ, молящеся къ Владыцѣ Богу нашему, и мирнѣ пребывати в совокуплении и въ здравии, избавляюще от усобныа рати и от пронырства диаволя, сподобита же и нас, поющихъ ваю честное тръжество въ вся вѣкы до скончаниа.

О убьении Святославли. Святоплък же сеи окаанныи, злыи уби Святослава, послав в горы Угорстии, бѣжащу ему въ Угры. И нача помышляти, яко Избью всю братью свою и прииму власть единъ в Руси. Помысливъ высокоумием своим, не вѣдыи, яко Богъ дает власть, емуже хощет, поставляет бо царя и князя Вышнии, емуже хощет дасть. Аще бо каа земля упразднится пред Богом, поставляеть еи царя или князя праведна, любяща суд и правду, властеля устраяет и судью правяща суд. Аще бо князи правдиви бывают в земли, то многа отдаются съгрѣшениа; аще ли зли и лукави бывают в земли, то болше зло наводить Богъ на землю ту, понеже то есть глава земли; тако бо Исаия рече: Съгрѣшиша от главы и до ногу. Еже есть от царя и до простых люди. Лютѣ бо граду тому, в немже князь юнъ, любяи вино пити с гусльми и с малыми съвѣтникы. Сяковыя дает Богъ за грѣхы, а старыя отмѣтая, якоже Исаия глаголеть: Отъимет Богъ от Иерусалима крѣпость крѣпкаго исполина, и человека храбра, судью, и пророка, и смирена старца, и разумна послушника, и поставлю юношу князя им, и ругателя обладающа ими.

Княжение Святополче. Святоплък же Окаанныи нача княжити в Киевѣ, и съзва люди, нача даяти коръзна, а другымь кунами, и раздая множество всего. Ярославу же тогда бывшу в Новѣградѣ, не вѣдущу отца своего смерти, кормяше варягы, бояся рати. Варязи же бяху мнози у Ярослава, и насилье творяху новгородцемь и женамь их. И вставше ркошя новгородци: «Сего мы насилья не можем терпѣти». И събрашася в нощь, и избишя варягы в дворѣ Поромонѣ. И разгнѣвася Ярослав, и шед на Ракому, сѣде в дворѣ, посла к новгородцем, рече: «Уже мнѣ сих не крѣсити». И позва к собѣ нарочитыа мужи тысящу, иже бяху изсѣкли варягы ты, оболстив их изсѣче, а друзии бѣжашя из града; в ту же нощъ приде ему вѣсть ис Киева от сестры его Передславы: Отець ти умерлъ, а Святоплъкъ сѣдит в Киевѣ, убивъ Бориса и Глѣба, а ты блюдися сего повелику. И се слышав, Ярослав печален бысть о отци и о дружинѣ; заутра же събрав избыток новгородцев, и створи вѣче на поли Ярослав, и рече к ним: Любимаа моя дружино, иже вчера избих в безумьи моем, не топерво ми их златом окупати, а нынече надобни. И утеръ слезы, рече имь: Братье, отець мои умерлъ есть, а Святополък сѣдит в Киевѣ, избиваа братю свою; хощу на нь поити, потягнѣте по мнѣѣ. И рѣша ему новгородци: Аще княже и братья нашя избита суть, а мы можемь с тобою ити. И събра Ярослав варягъ тысящу, а прочих вои 40 тысящ, и поиде на Святополъка, нарек Бога, и рече: Не аз начях избивати братью, но он, да будет отместникь Богъ крови брати моеи, зане без вины пролья кров Борисову и Глѣбову праведною; егда и мнѣ сице же створит, но суди ми, Господи, по правдѣ, да скончается злоба грѣшнаго. И поиде на Святополка. Слышав же Святоплъкъ идуща Ярослава, пристрои без числа вои, руси и печенѣгъ, и изыде противу к Любцу об онъ пол Днепра, а Ярослав о другыи.

И потаиша я, бѣ бо Святополкъ в Киевѣ, в нощь же межи клѣтми проимаша помостъ, в коверъ опряташа и ужи свѣсиша на землю, и възложиша и на сани, весше, и поставиша и въ Святѣи Богородици. Се же увѣдавше людие, бес числа снидошася и вложиша и въ гробъ мраморянъ, и схраниша тѣло его с плачемъ, блаженого великаго князя Владимера. Се есть новыи Костянтинъ великаго Рима, иже крестився самъ и люди своя крести, тако и сии створи подобно ему. Аще бо бѣ и преже в поганьствѣ на скверную похоть желая, но после же прилежааше покаанию, яко же и апостолъ вѣщаетъ: «Идеже умножися грѣхъ, ту изъбилуеть благодать». Аще бо в невѣжествѣ етера согрѣшения быша, послѣдь же рассыпашася покаяниемъ и милостынями, яко же глаголеть: «В нем же тя застану, в том ти сужду». Яко же пророкъ глаголеть: «Живу азъ, — глаголеть Аданаи Господь, — яко не хощу смерти грѣшникомъ, но обратитися имъ от пути вашего злаго». Мнозии бо праведнии творяще, по правдѣ живуще, погыбаютъ. Дивно же се есть, колика же добра створи Рускои земли, крестивъ ю, мы же, крестияне сущи, не въздаемъ почестия противу оному възданию. Аще бы онъ не крестилъ бы нас, то нынѣ были быхомъ въ прелести дьяволии, яко же и прародители наша погыбнуша. Да аще быхом имѣли потщание и молбу приносили Богу за нь въ день преставления его, видя бы Богъ тщание наше к нему, прославиль бы. Намъ бо достоить за нь молити Бога, понеже тѣмъ Бога познахом. Но даи же, Господи, по сердцю твоему и вся прошения твоя исполни, иже желааше царства небеснаго. Даи же ти, Господи, вѣнець съ праведными в пищи раистѣи и веселие, и ликостояние съ Авраамомъ и с прочими патриархи, яко же Соломонъ рече: «Умершу мужу праведну, не погыбаеть упование». Сего бо в память дръжать рустии людие, поминающе святое крещение, и прославляютъ Бога въ молитвахъ и пѣснехъ, въ псалмѣхъ поюще Господеви новии люди, просвѣщении святымъ крещениемъ и святымъ духомъ, чающе надежа великаго Бога и спаса нашего Исуса Христа въздати комуждо противу трудомъ неизреченную радость, юже буди улучити всѣмъ християномъ.

Убиение Борисъвъ. Святополкъ сѣде в Киевѣ по отцѣ и призва кияны, и многы дары имъ раздая, и отпусти я. Посла же къ Борису, глаголя: «Брате! Хощу с тобою любовь имѣти и къ отню ти придамъ». Лестно, а не истинно глаголааше. И пришедъ Вышегороду нощь, отаи призва Путьшу и вышегородьскыя боляре и рече имъ: «Повѣжьте ми, по истиннѣ приязнество имѣете ли ко мнѣ?». Путша рече: «Вси мы можемъ головы своя положити за тя!». Видѣвъ же дияволъ, искони ненавидяи добра человеку, яко всю надежду свою на Господа положилъ есть святыи Борисъ, начатъ подвижнѣе бывати, и обрѣтъ, яко же и Каина, на братоубииство горяща, тако же и Святополка, поистиннѣ втораго Каина, улови мысль его, яко да избьеть вся наслѣдникы отца своего и самъ прииметь всю власть единъ. Тогда призва к себѣ окаанныи проклятыи Святополкъ, совѣтникъ всему злу и началникъ всея неправды, и отверзъ прескверная уста, и испусти злыи свои гласъ, и рече Путщинѣ чадѣ: «Аще убо обѣщастеся главы своя положити за мя, шедше, братия моя, да гдѣ обрящете брата моего Бориса, и смотривше времени, и убиите его». И обѣщася ему тако створити. О таковыхъ бо пророкъ рече: «Скоры суть пролияти кровь бес правды. Сии бо обѣщеваются крови и сбирають себѣ злая. Сихъ бо путие суть сбирающе безаконие. И нечестиемъ бо свою душю обьемлють». Блаженыи же Борисъ, яко же бѣ воротилъ, и стал бѣ на Лтѣ шатры. И рѣша ему дружина: «Поиди и сяди в Киевѣ на престолѣ отца своего, се бо вои вси в руку твоею суть». Он же к нимъ отвѣщеваше, рече: «Не буди ми того, взяти рукы на брата своего, еще же и на старѣишаго, его же бѣхъ имѣлъ, яко отца». Се слышавше вои, разидошася от него, а самъ оста токмо съ отрокы своими, а бяаше въ день суботныи, бяаше в тузѣ и в печали скрушенымъ сердцемъ, вълѣзъ в шатеръ свои плакаашеся скрушенымъ сердцемъ, а душею радостною, жалостно гласъ свои испущааше: «Слезъ моихъ не презри, владыко! Да яко же уповаю на тя, тако с твоими рабы прииму часть и жребии со всѣми святыми твоими, яко ты еси Богъ милостивъ, и тебе славу всылаемъ, отцю и сыну и святому духу в векы. Аминь». Помышляшеть же мучение и страсть святого Никыты и святого Вечеслава, подъбну же сему убиену сущу, и како святѣи Варварѣ отець свои убиица бысть. И помышляаше слово премудраго Соломона: «Праведници в вѣкы живуть, от Господа мзда имъ и строение от вышняго». И о семь словеси токмо утѣшаашеся. Таче бысть вечеръ, повелѣ пѣти вечерню, а самъ вълѣзъ в шатеръ, нача творити молитву вечернюю съ слезами горкими и частымъ въздыханиемъ, и стенаниемъ многымъ. По сихъ леже спати, и бяаше сонъ его въ мнозѣ мысли и въ печалѣ крѣпцѣ и страшнѣ, како предатися на страсть, и како пострадати, и течение скончати, и вѣру съблюсти, яко да и щадимыи вѣнець прииметь от рукы вседържителя. И възбнувъ рано, и видѣ, яко годъ есть утреннии, бѣ же въ святую Недѣлю, и рече къ презвитеру своему: «Въставъ, начни утреню». Сам же, обувъ нози свои и умывъ лице свое, начат молитися къ Господу Богу. Послании же приидоша от Святополка на Лто в нощь и подъступиша близь шатра, и слышаша блаженаго глас страстотерпца. И начатъ пѣти: «Господи, что ся умножишася стужающе ми, мнози въсташа на мя»; и прочая псалма того. И нача пѣти псалтырь, глаголя, яко «Обыдоша мя пси мнозии, и юнци тучнии обдержаша мя». И пакы: «Господи Боже мои! На тя уповахъ, и спаси мя». Таче по семь канонъ. И кончавшу ему утренюю, нача молитися, зря ко иконѣ Господни: «Господи Исусе Христе, иже симъ образом явися на земли, изволивы своею волею пригвоздитися на крестѣ, и приимъ страсть грѣхъ ради нашихъ, и сподоби мя тако прияти страсть». И яко услышааше топотъ золъ около шатра и, трепетенъ бывъ, нача слезы испущати от очию своею и глаголааше: «Слава ти, господи, яко о всемь томъ сподобил мя еси завѣсти ради прияти горкую смерть и все пострадати любве ради словесе твоего. Не въсхотѣх бо самъ себе взыскати, ничто же себе изволихъ по апостолу: "Любы терпить, всему вѣру емлеть, не ищеть своихъ си"; и пакы: "Боязни в любве нѣсть, но свершеная люб вонъ измещеть страхъ". Тѣмъ же, владыко, душа моя в руку твою есть в ыну, яко закона твоего не забыхъ. Яко господу годѣ, тако и бысть». И яко узрѣ прозвитеръ его и отрокъ, иже служааше пред нимъ, господина своего дряхла и печалию оболияна суща зѣло, расплакаста и глаголаста: «Милыи наю Господине драгыи! Колико и благостии сподобися, яко не въсхотѣ противитися брату своему любве ради Христвовы! Колико воя дръжа в руку своею!». И си рекша, умилистася, и абие узрѣста текущихъ къ шатру блистания оружия и мечное оцищение. Безъ милости прободенъ бысть, честное и многомилостивое тѣло святого и блаженаго страстотерпца Бориса насунуша копии Путша и Талець, и Оловичь, Ляшко. Видѣвъ же се отрокъ его, вержеся на тѣло его, рекыи: «Да не остану тебе, Господине мои драгыи! Да идеже красота тѣла твоего увядаеть, ту и азъ сподобленъ буду животъ свои скончати». Бяше же сеи бѣ родомъ угринъ именемъ Георгии, бяше бо възложилъ на нь гривну злату, и бѣ любимъ Борисомъ паче мѣры, ту же и того прободошя. Святыи же Борисъ, яко бысть ураненъ, и скочи ис шатра въ оторопѣ, и начаша глаголати стоящеи округъ его: «Что стоите, зряще? Приступлеше, скончаемъ повелѣнное намъ». Си слышавъ, блаженыи нача молитися имъ и мил ся дѣяти, глаголя имъ: «Братие моя милая! Мало ми время дождите и да помолюся Богу моему». И възрѣвъ на небо съ слезами и горцѣ въздохнувъ, нача молитися сицевыми глаголы: «Господи Исусе Христе, Боже милостивыи и многомилостивыи, и премногомилостивыи владыко! Слава ти, яко сподобилъ мя еси от прелести жития сего лестнаго отъити! Слава ти, прещедрыи живодавче, яко сподоби мя труда святыхъ ти мученикъ! Слава ти, владыко человеколюбче, сподобивыи мя скончати хотѣние сердца моего. Слава ти, Христе, многому милосердию, иже направии на правивы путь мирныи и ногы моя, текущи к тебѣ безъ соблазна! Призри с высоты святыя твоея и виждь болѣзнь сердца, еже прияхъ от сродника моего, яко тебе ради умерьщвляемы есмы весь день. Въмѣниша мя, яко овца снѣди. Вѣси бо, Господи мои, вѣси, яко не противлюся, ни въпрекы глаголю, имы в руку моею вся воя отца моего и вся любимая отцемъ моимъ, и ничто же умыслихъ противу брату моему. Он же, елико възможе, и въздвиже на мя. Да аще бы ми врагъ поносилъ, претерпѣлъ убо быхъ от него. И аще бы ненавидя мене, на мя велеречевалъ, укрылся быхъ от него. Но ты, Господи, вижь и суди межи мною и межи братомъ моимъ. И не постави имъ грѣха сего, но приими въ миръ душу мою. Аминь». Паче възрѣвъ к нимъ умиленныма очима, испадшимъ лицемъ, весь слезами облиявся, рече: «Братие! Приступлеше, скончаите службу вашу. И буди миръ брату моему и вамъ, братие». Да елико слышааху словеса его, от слезъ не можааху ни словесе рещи от страха же и печали горкыя, и от многъ слезъ, но съ въздыханиемъ горкымъ жалостно глаголааху, плачюще. Кождо въ душе своеи глаголааше: «Увы намъ, княже нашь, милыи драгыи блаженыи! Водителю слѣпымъ, одежа нагымъ, старости жезлъ, ненаказаннымъ казателю. Кто уже исправитъ вся? Како не въсхотѣ славы мира сего? Како не въсхотѣ веселитися съ честными велможами? Како не въсхотѣ величия в семъ житии? Кто бо не почюдится великому смирению его? Кто ли не смирится, оно смирение видя и слыша?». И абие успе, предавъ душю в руцѣ Бога живаго месяца июля 24 день. И избиша же и отрокы многы. З Георгии же не могуще сняти гривны, отсѣкъше главу его, отвергоша кромѣ, да тѣмъ и послѣди не могоша познати тѣла его. Блаженаго же Бориса обертѣвше в шатеръ, възложиша и на кола и повезоша и. И яко быша на бору, нача въскланяти святую главу свою, и се увѣдавъ Святополкъ и посла два варяга, и прободоста и мечемъ въ сердце, и тако скончася блаженыи Борисъ, въсприимъ неувядаемы вѣнець от Христа Бога, съ праведными причтеся, съ пророкы и апостолы, и с ликы мученическыми въдворяяся, и Аврааму на лонѣ почиваяи, видя неизреченную радость, въспѣвая съ аггелы и веселяся в лицехъ святыхъ. И положиша тѣло его, принесше и таи въ Вышегородѣ, у церкви святаго Василия в земли погребоша и. Сеи благовѣрныи Борисъ, блага корени сыи, послушливъ бѣ отцю, покаряяся при всемъ, тѣломъ бяше красен и высокъ, лицемъ круглъ, плечи высоцѣ, въ чреслехъ тонокъ, очима добръ и веселъ, брада мала и усъ, младъ бо бѣ еще; свѣтяся царскы, крѣпокъ тѣломъ, всяческыи украшенъ, аки цвѣты въ юности своеи; на ратехъ храбръ, въ совѣтехъ мудръ и разуменъ при всемъ. И благодать Божия цветяаше на немъ. Окааннии же сии убиици приидоша къ Святополку, акы хвалу имуще, безаконници. Сии бо слугы бѣси бывают. Бѣси бо на злое посылаеми бываютъ, аггели бо на благое слеми суть. Аггелъ бо человеку зла не стваряеть, но благое мыслит ему всегда, паче же християномъ помагаеть и заступаеть от супротивнаго диявола, а бѣси всегда на злое ловять, завидяще ему, понеже видять человека, почтена Богомъ, и завидяще ему, на злое слеми скори суть. Рече бо Богъ: «Кто идеть прелестити Ахава?». И рече бѣсъ: «Се азъ иду». Злыи же человекъ не хуже есть бѣса. Бѣси бо Бога боятся и человекъ стыдятся, а золъ человекъ ни Бога боится, ни человекъ не срамляется. Бѣси бо креста Господня боятся, а золъ человекъ ни креста Господня боится. Тѣм же и глаголааше Давидъ: «Аще воистину правду глаголете, правду судите, сынове человечестии, ибо въ сердцѣ безаконие дѣлаете на земли. Неправду рукы ваша сплетають, утуждени быша грѣшници от ложеснъ, заблудиша от чрева, глаголаша лжу и ярость по образу змиину».

И не доселе годѣ устави убииство окаанныи Святополкъ, но и на болшая неистовяся, начатъ простиратися, и яко видѣся желание сердца своего улучи, абие не въспомяну злаго своего убииства и многаго соблажнения, и ни поне мало на покаяние въсклонися, но ту абие вниде въ сердце его сатана и начатъ пострѣкати вящьшая и горьшая сдѣяти, и множаишая убииства. И глаголааше бо въ души своеи окаанныи: «Что створю? Аще бо доселе оставлю дѣло убииства моего, то двоего имамъ чаяти: яко аще слышать мя братия моя, иже варивше, въздадять ми и горши сихъ, аще ли не сице, да ижденут мя. И княжение мое прииметь инъ, и въ дворѣхъ моихъ не будеть живущаго, зане его же господь възлюби, азъ погнахъ и къ болѣзни язву приложихъ. Приложу убо безаконие къ безаконию, обаче грѣхъ матери моея не очистить ми ся и с праведными не напишуся, но да потреблюся от книгъ животныхъ»; яко же и бысть, еже последи скажемъ, нынѣ же нѣсть время, но на предълежащее възвратимся. И си на умѣ си положивъ злыи совѣтникъ дияволъ посла по блаженаго Глѣба, рекъ: «Прииди въборзѣ! Отець тя зоветь и не здравить велми». Он же въборзѣ и въ малѣ боляръ всѣдъ на конь, поѣде, и пришедъ на Волгу, на полѣ подъчеся под нимъ конь во рвѣ, и наломи ногу мало. И яко прииде къ Смоленьску, и поиде от Смоленьска, яко зрѣимо едино, и ста на Смядинѣ в кораблеци. И в се время пришла бѣ вѣсть от Предъславы сестры къ Ярославу о отца его смерти, и присла Ярославъ къ Глѣбу, глаголя: «Не ходи, брате! Отець твои умре, а братъ ти убитъ от Святополка». И си слышавъ, блаженыи въспи плачемъ великымъ и горькымъ, и печалию сердечною, и сице глаголааше: «Увы мнѣ, господи мои! О двою плачюся и стеню, двою сѣтованию сѣтую и тужду! Увы мнѣ, господи мои! Плачюся по отцѣ, плачю же ся паче и зѣло отчаяхся по тебѣ, брате мои Борисе! Како прободенъ еси! Како безъ милости прочее смерти предася! Како не от врага, но от своего брата пагубу въсприялъ еси! Увы мнѣ! Уне бы ми с тобою умрети, неже уединену и усирену от тебе в семъ житии пожити. Азъ мняхъ въ житии лице твое узрѣти аггельское, то се велика туга постиже мя! Уне бо ми, господине мои, с тобою умрети! Нынѣ же что створю, умиленъ и отчюжденъ твоея доброты и отца моего многаго разума? О милыи мои господине брате! Аще еси получилъ дерзновение у господа, моли о моемь уныньи, да быхъ и язъ сподобленъ былъ ту же страсть прияти и с тобою жити, неже въ свѣтѣ семь прелестнѣмъ». Сице ему стенющу и плачющу, и слезами землю мочящу, съ въздыханиемъ часто бога призывающу, приспѣша внезаапу посланнии от Святополка злыя его слугы и немилостивии кровопиици, братоненавидници люты, зѣло сверѣпа звѣря душю имуща. Святыи же поиде в кораблици, и усрѣтоша и усть Смядины. И яко узрѣ ихъ, възрадовася душею, они же узрѣвше и, омрачаахуся и гребяаху к нему, сии же целование творяаше прияти от нихъ. И яко быша равно пловуще, начаша скакати злии они в лодию его, обнажены меча имуще в рукаахъ, блещаашеся, акы вода. И абие всѣмъ весла из рукъ испадоша, и вси от страха омертвѣша. И се видѣвъ, блаженыи разумѣ, яко хотять убити, възрѣвъ к нимъ умиленныма очима и слезами лице свое умывая, скрушенымъ сердцемъ и смиренымъ разумомъ, и частымъ въздыханиемъ, весь слезами разливаяся, а тѣломъ утерпая, жалостно гласъ испущааше: «Не дѣите мене, братья милая и драгая! Не дѣите мене, ничто же вы зла створша, господье мои! Не брезете мене! Кую бо обиду створихъ брату моему и вамъ, братие. О, господье мои! Аще ли кая обида, ведете мя къ князю вашему и къ моему господину и брату! Помилуите юность мою, господье мои! Вы ми будете господье мои, и азъ вамъ рабъ. Не пожнѣте мене от жития незрѣла! Не пожнѣте класа, не уже созрѣвша на млеко! Безлобие носяще, не порѣжете лозы, не до конца възрастъшия, а плодъ имущея. Молю вы ся и мил ся дѣю. Убоитеся рекшаго усты апостольскы: "Не дѣти бываите умы, незлобием же младеньствуите, а умы свершены бываите". Азъ, братие, незлобиемъ и възрастомъ младеньствую! Се нынѣ есть убииство, но сырорѣзание! Что зло створихъ? Свидѣтельствуите ми, и не жалю си. Аще ли крови моея насытитися хощете, то уже в руку вы есмь, братие, и брату моему, вашему князю!». Они же ни поне единаго словесе постыдѣшася, ни мыслию приклонишася, но яко же сверепии звѣрие нападоша и тако въсхитиша и. Он же, видѣвъ, яко не внемлют словесе его, начатъ глаголати сице: «Спасися, милыи мои отче, господине Василие! Спасися, мати, госпоже моя! Спасися, брате Борисе мучениче, старѣишино уности моея! Спасися и ты, брате поспѣшителю Ярославе! Спасися и ты, брате враже Святополче! Спаситеся и вы, братье и дружино! И вси спаситеся! Уже бо не имамъ васъ видѣти в житии семь, зане разлучаемъ есмь от васъ нужею». И глаголааше, плачася: «Василие, господине отче мои! Приклони ухо твое и услыши гласъ мои! Призри и виждь приключешееся чаду твоему, како без вины закалаемъ есмъ! Увы мнѣ! Слыши небо и внуши земле! И ты, Борисе брате, услыши гласъ мои. Отца моего Василия призвахъ, и не послуша мене. Вижь скорбь сердца моего и язву душа моея! Вижь течение слезъ моихъ, акы рѣку! И никто же не внемлеть ми! Но ты убо помяни и помолися о мнѣ къ общему всѣхъ владыцѣ, яко имѣя дерзновение и предъстоя у престола его». И начатъ молитися сице: «Боже щедрыи и премилостивыи боже! Слезъ моихъ не премолчи, но умилися на мое уныние и виждь съкрушение сердца моего! Се бо закалаемъ есмъ, не вѣмь, что ради или за которую обиду, азъ не свѣмъ, ты вѣси, господи мои. Вѣм тя, рекша къ своимъ апостоломъ, яко "за имя мое мене ради възложать на вы рукы, и предани будете родомъ и другомъ, и братъ брата предасть на смерть, и умертвять вы имени моего ради". И пакы: "В терпѣнии вашемь стяжите душа ваша". И виждь, господи, и суди: се готова душе моя предъ тобою, господи! И тебѣ славу всылаемъ, отцю и сыну и святому духу и нынѣ, и присно, и в вѣкы вѣкомъ. Аминь». Таже възрѣвъ к нимъ, умиленымъ и измолькишимъ гласомъ рече: «То уже приступлеше, скончаите, на нь же естя послани». Тогда окааннии Горясѣръ повелѣ зарѣзати и въскорѣ. Поваръ же Глѣбовъ, именемъ Торчин, иземъ ножь, и имъ блаженаго заклаи, акы агня незлобиво, месяця септебря 5, въ день понеделникъ. И принесеся господеви жертва чиста и благоугодна. И взыде в небесныя обители къ господу и узрѣ желаемаго си брата, и въсприяста вѣнца небесныя нетлѣнныя, его же и въжеласта, и възрадовастася радостию неизреченною, иже улучиста братолюбиемъ своимъ. Се коль добро и коль красно, еже жити братии въкупѣ! Оканнии же они убиици възвратишася и приидоша къ пославшему я окаянному Святополку. Яко же рече Давидъ: «Да възвратятся грѣшници въ адъ и вси языци, забывающеи бога». И пакы: «Оружие извлекоша грѣшници и напрягоша лукъ заклати правыя сердцемъ. И оружия ихъ вниде въ сердца ихъ и луци ихъ, съкрушатся, яко грѣшници погыбнуть; исчезающе, яко дымъ исчезнуть». И яко сказаша Святополку, яко «створихомъ повелѣнное тобою». И си слышавъ, возвеселися душею и възнесеся сердцемъ. И събысться реченное пророкомъ Давидомъ: «Что ся хвалиши въ злобѣ, силне и безаконие? Весь день неправду умысли языкъ твои! Възлюбилъ еси злобу паче благостыня, неправду, неже глаголати правду. Възлюбилъ еси вся глаголы потопныя и языкъ велерѣчивъ. Сего ради богъ разрушить тя до конца, въстергнеть тя и преселить тя от села твоего и корень твои от земля живущихъ». Яко же рече Соломонъ: «Азъ вашеи погибели посмѣюся, яко радуюся, егда грядеть на вы пагуба. Тѣмъ же снѣдять дому своего плоды и своея нечистоты насытятся». И убиену же бывшу Глѣбу, и повержену на пустѣ межи двѣма колодама, и господь не оставляет своихъ рабъ, яко же рече Давидъ: «Сохранить господь вся кости ихъ, и ни едина же от нихъ не скрушится». И сему убо святому лежащу длъго время, и не остави в невидѣньи и в небрежении оттинудь пребывати, но показа богъ, овогда убо видѣша столпъ огнянъ, овогда свѣща горяща, и пакы пѣния аггелъ слышааху, мимоходяще гостие, инии же, яко ловы дѣюще и скоты пасуще, се слышааще, аще и видяаще, не бысть памяти ни единому ихъ о взыскании телеси святого, дондеже не терпя Ярославъ сего злаго убииства, движеся на братоубиицю оного, окаяннаго Святополка, и брани многы с нимъ съставивъ, и всегда пособиемъ божиимъ и поспѣшениемъ святою побѣдивъ, елико брани составивъ с нимъ, посрамленъ и побѣжденъ възвращаашеся.

Святополкъ же окаанны нача княжити в Киевѣ. Ярославу же и еще не вѣдущу о отца своего смерти, варязи бяху мнози у Ярослава и насилие творяаху наугородьцемъ и женамъ ихъ. И въставше, новогородци избиша варягы въ дворѣ Парамонѣ. И разгнѣвався Ярославъ, и шедъ на Ракамо, сѣде въ дворѣ, и посла къ новогородьцемъ, и рече: «Уже мнѣ сихъ не кресити». И позва к себѣ нарочитые мужи, иже бяху сѣкли варягы, и обольстивъ я, иссѣче 1000 мужь, а иныя бѣжаша изъ града. В ту же нощь прииде къ Ярославу вѣсть ис Кыева от сестры его Предъславы: «Отець ти умерлъ, а Святополкъ сидить в Киевѣ, убилъ Бориса и Глѣба. А ты блюдися сего повелику». И се слышавъ, печаленъ бысть о отцѣ и братии. Заутра же, собравъ избытокъ новогородьцевъ, и Ярославъ створи вече на полѣ, и рече к нимъ: «О любимая моя дружино, юже вчера избихъ в безумии моемъ. Не топере ми ихъ золотомъ окупати, а нынѣ надобни». И утеръ слезъ, рече имъ на вѣчии: «Братие! Отець мои умерлъ есть, а Святополкъ сидить в Киевѣ, избивая братию свою. Хощу на нь поити. Потягнете по мнѣ!». И рѣша ему наугородьци: «Аще, княже, и братия наша избита суть, а мы можемъ с тобою ити». И собра воя Ярославъ, варягъ тысящу, а прочихъ вои 40000, и поиде на Святополка, нарекъ бога и рече: «Не азъ начахъ избивати братию, но онъ. Да будеть отместникъ богъ крови братии моея, зане без вины пролия кровь Борисову и Глѣбову праведную. Егда мнѣ сице же створить, но суди ми, господи, по правдѣ, да скончается злоба грѣшныхъ». И поиде на Святополка. Слышавъ же Святополкъ идуща Ярослава, пристрои безъ числа вои руси и печенѣгъ, изыде противу къ Любчю об онъ полъ Днѣпра, а Ярославъ об сю страну.

Бѣ же въ то время Святополкъ въ Киевѣ, и потаи смерть отца своего, въ нощи межи клѣтми проимаша помость, въ коверь обертѣвше, и ужи свѣсиша на землю, и възложиша его на сани, везше и поставиша его въ церкви святыа Богородица десятинныа. Се же увѣдавше людие, снидошася безъ числа; и вложиша его въ гробь мраморянь, и сьхраниша тѣло его съ плачемъ блаженнаго великаго князя Владимера, новаго Константина великаго Рима, иже крестися самъ и люди своа крести: тако и сии сътвори подобно ему. Аще бо бѣ и прежде въ поганьствѣ на скврьную похоть желаа, но послѣже прилежааше покаанию, якоже и апостолъ вѣщаетъ: идеже умножися грѣхь, ту изообилость благодать. Аще бо въ невѣжествѣ етера сьгрѣшениа быша, послѣдь же разсыпашася покааниемь и милостинями, якоже глаголеть: въ немъ же тя застану, въ томъ ти сужду. Якоже пророкь глаголеть: живу азъ, глаголеть Аданаи Господь, яко не хощу смерти грѣшникомъ, но обратитися имъ отъ пути ихъ и живымъ быти; обращениемь обратитеся отъ пути ихъ злаго; мнозии бо праведнии творящеся и по правдѣ живуще, погыбаютъ. Дивно же се есть, колика добра сьтвориль земли Русскои, крестивь ю и отъ идолъ очистивь. Мы же, христиане суще, не въздаемъ почестьа противу оному възданию. Аще онь не крестилъ бы нась, то и нынѣ были быхомь въ прелести диаволи, якоже и прародителие наши погыбнуша. Да аще быхомъ имѣли потщание и молбу приносили кь Богу за нь въ день преставлениа его, видя бы Богъ тщание наше къ нему, прославиль бы и: намь бо достоить за нь молити Бога, понеже тѣмъ Бога познахомъ. Но даждь ти, Господи, по сердцу твоему, и вся прошениа твоа исполни, иже желааше царства небеснаго; даждь, Господи, вѣнець съ праведными, въ пищи раистѣи и веселие и ликоствование съ Авраамомъ и съ прочими патриархи, якоже Соломонь рече: умрьшу мужу праведнику не погыбаетъ упование. Сего бо въ память дрьжатъ Рустии людие, помынающе святое крещение, и прославляютъ Бога въ молитвахъ и псалмѣхь и пѣснехъ духовныхъ, поюще Господеви, новыи людие, просвѣщении святымь крещениемъ и Святымъ Духомъ, чающе надежда, великаго Бога и Спаса нашего Исуса Христа въздати комуждо противу дѣломъ его неизреченную радость праведно жившимъ, юже буди получити всѣмь христианомь.

Убиение князя Бориса Владимеровича Ростовъского. Святополкь сѣде въ Киевѣ по отци, и призва кианы, и многи дары имъ раздаа, и отпусты а. Посла же кь Борису, глаголя: «Брате! хощу съ тобою любовь имѣти, и кь отню ти придамъ»; глагола же лестно, а не истинно. И пришедъ къ Вышегороду нощию, отаи призва Путшу и вышегородскыа боляре, и рече имъ: «Повѣжьте ми по истиннѣ, приазньство имѣете ли ко мнѣ?» Путша рече: «Вси мы можемъ головы своа положити за тя». Видѣвъ же диаволь, искони ненавидяи добра человѣку, яко всю надежду свою на Бога положиль есть святыи Борись, начатъ подвижнѣе бывати и обрѣть, якоже и Каина на братоубииство горяща, такоже и окааннаго Святополка, по истиннѣ втораго Каина, улови мысль его, яко да избыетъ вся наслѣдникы отца своего, и самъ прииметь всю власть Рускую единь. Тогда призва къ себѣ окаанныи, проклятыи Святополкь съвѣтники всему злу и началникы всеа неправды, и отвръзе прескврыиаа своа уста, и испусти злыи свои глась, и рече Путшинѣ чади: «Аще убо обѣщастеся главы своа положити за мя, то шедше, братиа моа, да где обрящете брата моего Бориса, исмотривше времени убиите его»; и обѣщашася ему тако сътворити. О таковыхъ рече пророкь: "Скоры суть пролиати кровь бес правды; сии бо обѣщаваются крови, и събираютъ себѣ злаа; сихъ путие суть събирающе безаконие, и нечестиемь бо свою душу обиемлютъ". Блаженныи же Борисъ, якоже бѣ посланъ отъ отца своего, и не обрѣте противныхъ своихъ и възвратися; и слышавь о отни смерти, и како потаилъ Святополкь смерть отца своего, и не хотя ити кь Киеву, но якоже бѣ воротилься, и пришедъ ста на Алтѣ шатры; и рѣша ему дружина: «Поиди, сяди въ Киевѣ на столѣ отца своего, се бо вси вои въ руку ти суть». Онъ же къ нимъ отвѣщавааше: «Не буди мнѣ того възяты рукы на брата моего, еще же и старѣишаго, егоже быхъ имѣль яко отца; мнози бо языци въ дому отца моего и превратятъ сердце мое, еже прогнати ми его; якоже и отецъ мои сътвори прежде святаго крещениа». Се же слышавше вои, разыидошася отъ него, а самъ остася токмо съ отрокы своими. И бяше день суботныи, а самъ бѣаше въ велицѣ тузѣ и печали, и влѣзь въ шатерь свои съкрушенымъ сердцемъ, и плакаашеся ськрушенымъ сердцемъ, а душею радостною жалостно глась свои испущааше: «Слезь моихъ не презри, Владыко! да якоже уповаю на тя, тако да сь твоими рабы прииму часть и жребии съ всѣми святыми твоими, яко ты еси Богь милостивь и тебѣ славу възсылаемъ Отцу и Сыну и Святому Духу, нынѣ и присно и въ вѣкы вѣкомъ». Помышляашетъ же мучение и страсть святаго мученика Никиты и святаго Вячеслава, брата Болеславля, князя Чьского, подобно сему убиену бывшу отъ Болеслава, Лятьского князя, брата суща, и како святѣи Варварѣ отець свои убиица бысть; и помышляаше слово премудраго Соломона: праведници въ вѣкы живуть, отъ Господа мзда ихь и строение ихъ отъ Вышняго; и о семъ словеси токмо утѣшаашеся. Таче бысть вечеръ, повелѣ пѣти вечерню, а самъ влѣзь въ шатерь, нача творити вечернюю, съ слезами горкыми и частымъ въздыханиемъ и стенаниемъ многымь. По сихъ же леже спати, и бяше сонь его въ мнозѣ размышлении и въ печали крѣпцѣ и страшнѣ, како предатися на страсть, и како пострадати, и течение скончати, и вѣру сьблюсти, яко да неищадымыи вѣнець прииметъ отъ рукы Вседрьжителя. И възбнувь рано, и видѣ, яко годъ есть утрении, бѣ же въ святую недѣлю, и рече къ прозвитеру своему: «Въставь, начни утренюю»; самъ же, обувь нозѣ свои и лице свое умывъ, начатъ молитися Господу Богу. Послании же отъ Святополка приидоша на Алто въ нощь ту, и подступиша близь шатра, и слышаша гласъ блаженнаго страстотръпца, поюще псалмы заутреняа. Бяше же ему вѣсть о убиении его, и начать пѣти: "Господи! что ся умножиша стужающеи ми? Мнози вьсташа на мя; и прочаа псалма того. И начатъ пѣти псалтырь, глаголя, "яко обыдоша мя пси мнози и юнци тучнии обдрьжаща мя"; и паки: "Господи, Боже мои! на тя уповахъ, и спаси мя; таче по семъ канонь". И скончаша ему утренюю, начатъ молитися, зря ко иконѣ Господни, глаголя сице: «Господи Исусе Христе! Иже симъ образомъ явися на земли, изволивыи своею волею пригвоздитися на крестѣ, и приимъ смерть грѣхь ради нашихъ, и сподоби мя тако приати страсть». И яко услышааше топотъ золъ около шатра, и трепетенъ бывь, нача слезы испущати отъ очию своею, и глаголаше: «Слава ти, Господи, о всемь томъ яко сподобиль ми еси, зависти ради, приати горкую смерть, и все пострадати любве ради словесе твоего; не въсхотѣхъ бо себе самъ възыскати, ничтоже себе изволихъ по апостолу: любы тръпитъ, всему вѣру емлетъ, не ищетъ своихъ си; и пакы: боязни въ любви нѣсть, но съврьшенна любовь вонъ изгоняетъ страхъ; тѣмже, Владыко, душа моа въ руку твоею есть выну, яко закона твоего не забыхъ; яко Господу годѣ, тако и бысть.» И яко узрѣ прозвитерь его и отрокь, иже служааше предъ нимъ, господина своего дряхла и печалию обилна суща зѣло, расплакастася и глаголаста: «Милыи наю господине драгыи! коликои благости сподобися, яко не въсхотѣ противитися брату своему, любве ради Божиа, колико воа дръжа въ руку свою!». И си рекша, умилистася и умлькоста, и абие узрѣста текущихъ кь шатру, блистания оружиа, и мечное оцѣщение. Безъ милости прободено бысть честное и многомилостивое тѣло святаго и блаженнаго страстотрьпца Бориса; и въскочивше въ шатрь насунуша его копиемъ окаанныи Путша, и Талець, и Еловичь, и Ляшко. Видѣвъ же се отрокъ его, връжеся на тѣло его, рекь: «Да не остану тебе, господине мои драгыи; да идеже красота тѣла твоего увядаетъ, ту и азъ сподоблень буду животь свои скончати». Бяше же сеи отрокъ родомъ Угринь, именемъ Георгии, братъ Моисею, егоже потомъ плѣни Болеславъ, плѣнуа Киевь съ Святополкомь, бияся съ Ярославомъ; много пострада въ Лясѣхъ въ плѣну отъ жены нѣкыя, еяже мужа убиша на бою вои Ярославли; она же хотѣ сего Моисея въ домь свои взяти въ мужа себѣ, красоты ради его, бѣша бо красенъ велми; о немъ же повѣсть въ Патерицѣ въ Печерскомь. Мы же сие глаголемь; На Георгиа же бяше възложилъ святыи Борисъ гривну злату, бѣ бо любимъ Борисомъ паче мѣры; ту же и того прободоша. Святыи же Борисъ яко бысть уранень, искочи ис шатра въ оторопѣ, и начаша глаголати стоящеи округъ его: «Что стоите зряще? Приступльше скончаемь повелѣнное намъ". Сиа слышавъ блаженныи Борисъ, нача молитися имъ и милъ ся дѣати, глаголя имъ: «братиа моа милаа! мало ми время дождѣте, да помолюся Богу моему.» И възрѣвь на небо сь слезами и горцѣ въздохнувь, нача молитися сицеми глаголы: «Господи Исусе Христе, Боже милостивыи, и многомилостивыи, и премногомилостивыи Владыко! славати, яко сподобилъ мя еси, Владыко, отъ прелести житиа сего лестнаго отъити; слава ти, прещедрыи Живодавче, яко сподобилъ мя еси труда святыхь ти мученикь; слава ти, Владыко человѣколюбче, сподобивыи мя скончати хотѣние сердца моего; слава, Христе, многому милосердию твоему, иже направивыи на правыи путь мирныи ногы моа тещи къ тебѣ безъ съблазньства; призры съ высоты святыа твоеа и виждь болѣзнь сердца моего, юже приахь отъ сродника моего, яко тебе ради умръщвляемы есми весь день, въмѣниша мя яко овца въ снѣдь. Вѣси бо, Господи мои, вѣси, яко не противлюся, ни въпрекы глаголю; имыи въ руку моею вся воа отца моего и вся любима отца моего, и ничтоже умыслихъ противу брату моему, онъ же елико възможе, въздвиже на мя; да аще бы ми врагь поносилъ, претрьпѣлъ быхъ убо отъ него, и аще бы ненавидяи мя на мя велерѣчевалъ, укрылся быхъ отъ него. Но ты, Господи, виждь и суди межи мною и братомъ моимъ, и не постави имъ грѣха сего, но приими въ миръ духь мои, аминь». Таче възрѣвь къ нимъ умиленыма очима, испадшимъ лицемъ, весь слезами облиявся, рече е: «Братие! приступльше кончаите службу вашу, и не буди мирь, братие, брату моему и вамъ». Да елико слышаху словеса его, отъ слезъ не можааху ни словесе рещи, отъ страха же и печали горкиа и отъ многь слезъ, но съ въздыханиемь горкымъ жалостно глаголааху, плачуще въ души своеи: «Увы намъ, княже нашь милыи, драгыи, блаженныи, водителю слѣпымь, одежда нагымъ, старости жезль, ненаказаннымь казателю! кто уже исправитъ вся? како не въсхотѣ славы мира сего? како не въсхотѣ веселитися съ честными велможами? како не въсхотѣ величии въ семъ житии? кто бо не почудится великому его смирентю? кто ли не смирится, оно смирение видя и слыша?» И абие успе, предавь душу въ руцѣ Бога живаго, мѣсяца иулиа 24 день. Избыша же и отрокы многы; съ Георгиа же не могуще гривны сняти, отсѣкше главу его отвръгоша кромѣ, да тѣмъ послѣди не могоша познати тѣла его. Блаженнаго же Бориса обертѣша въ шатеръ, възложиша на кола, и повезоша его, и яко быша на бору, нача въскланяти святую главу свою; и се увѣдавъ Святополкь, посла два варяга, и прободоста и мечи въ сердце. И тако скончася блаженныи Борисъ, въсприемъ неувѣдаемыи вѣнець отъ Христа Бога съ праведними, причтеся съ пророкы и апостолы, и съ ликы мученическыми въдворяася, Авраама на лонѣ почиваа, и видя неизреченную радость, въспѣваа съ аггелы и веселяся въ лицѣ святыхъ. И привезше на Днѣпрь, вложиша его въ лодию, и приплувше съ нимь подъ Киевь; Киане же не приаша его, но отпнухуша прочь. И привезше тѣло его таи, положиша у церкви святаго Василия, въ Вышегородѣ, въ землю погребоша. Сеи благовѣрныи князь Борись, благаго корене сыи, послушливъ бѣ, отцу покаряяся о всемъ; тѣломъ бяше красень и высокь, лицемь кругль, плечи высоцѣ, въ чреслѣхь тонокь, очима добрь и весель, брада мала и усъ, младъ бо бѣ еще; свѣтяся царскы, крѣпокъ тѣломъ, на рати храберь, въ сьвѣтехъ мудръ и разумень, при всемь всячьскы украшень акы цвѣтъ въ юности своеи, и благодать Божиа цвѣтяше на немъ. Окааннии же сии убиици приидоша кь Святополку, акы хвалу имуще, безаконници. Сии бо слугы бѣсы бываютъ; бѣсы бо на злое посылаеми бываютъ, аггели же на благое слеми суть. Аггель бо человѣку зла не сьтворяетъ, но благое мыслитъ ему всегда, паче же христианомъ помагаетъ и заступаетъ отъ съпротивнаго диавола; а бѣси всегда на злое словятъ, завидяще ему, понеже видятъ человѣка почтена Богомъ, и завидяще ему, на злое слеми скори суть. Рече бо Богь: "Кто идетъ прелестити Ахава? И рече бѣсь: "Се азъ иду". Злыи же человѣкь, тщашася на злое, не хуждьши есть бѣса; бѣси бо Бога боятся и человѣкь стыдятся, а золъ человѣкь ни Бога боится, ни человѣкь ни срамляется; бѣси бо креста Господня боятся, а золь человѣкь ни креста Господня боится. Тѣмже и глаголаше Давыдъ: аще въ истинну правду глаголете, праваа судите сынове человѣчестии; ибо въ сердци безаконие дѣлаете на земли; неправду рукы ваша сьплѣтаютъ. очюждени быша грѣшници отъ ложеснь, заблудиша отъ чрева, глаголаша лжу. и ярость ихь по образу змиину.

В лѣто 6524 [1016]. Бысть сѣца у Любца, и одолѣ Ярославъ; а Святополкъ бѣжа в Ляхы. В Новѣгородѣ же тогда Ярославъ кормяше Варягъ много, бояся рати; и начаша Варязи насилие дѣяти на мужатых женахъ. Ркоша новгородци: «сего мы насилья не можемъ смотрити»; и собрашася в нощь, исѣкоша Варягы в Поромонѣ дворѣ; а князю Ярославу тогда в ту нощь сущу на Ракомѣ. И се слышавъ, князь Ярославъ разгнѣвася на гражаны, и собра вои славны тысящу, и, обольстивъ ихъ, исѣче, иже бяху варягы ти исѣклѣ; а друзии бѣжаша изъ града. И в ту же нощь ис Кыева сестра Ярославля Передслава присла к нему вѣсть, рекши: «Отець ти умерлъ, а братья ти избиена». И се слышавъ, Ярославъ заутра собра новгородцовъ избытокъ, и сътвори вѣче на полѣ, и рече к ним: «Любимая моя и честная дружина, юже вы исѣкохъ вчера въ безумии моемъ, не топѣрво ми ихъ златомъ окупитѣ». И тако рче имъ: «Братье, отець мои Володимиръ умерлъ есть, а Святополкъ княжить в Киевѣ; хощю на него поити; потягнете по мнѣ». И рѣша ему новгородци: «А мы, княже, по тобѣ идемъ».

И собра вои 4000: Варягъ бяшеть тысяща, а новгородцовъ 3000; и поиде на нь. Святополкъ же то слышавъ, и собра бещисла множество вои, изиде противу его къ Любцю, и сѣде ту на полѣ со множествомъ вои. Ярославъ же пришед, ста на березѣ на Днѣпрѣ; стояша ту 3 мѣсяци, не смѣюще ся соступити, Воевода Святополчь, именемъ Волчии Хвостъ, ѣздя подлѣ рѣку, укаряти нача новгородци: «почто приидосте с хромчемь тѣмъ, а вы плотници суще; а мы приставимъ вы хоромовъ рубить». И нача Днѣпръ мръзнути. И бяше Ярославъу мужь воприязнь у Святополка; и посла к нему Ярославъ отрокъ свои нощью. Рекъ к нему: «оньсии, что ты тому велишь творити; меду мало варено, а дружины много». И тъ рече мужь: «рчи тако Ярославу: да аще меду мало, а дружинѣ много, да к вечеру дати». И разумѣ Ярославъ, яко в нощь велит сѣщися; а абие того вечера перевозися Ярославъ на ону страну Днѣпра и лодьи отринуша от берега; и тои нощи поидоша на сѣчю. И рече Ярославъ дружинѣ: «знаменаитеся, повиваите собѣ главы своя убрусомъ». И бысть сѣча зла, оже за рукы емлющеся сѣчаху и по удолиемъ кровь течаше; мнозѣ вѣрнии видяху аггелы божиа помагающа Ярославу; и до свѣта побѣдиша Святополка. И бѣжа Святополкъ в Печенѣгы, и бысть межи Чахы и Ляхы, никим же гонимъ пропаде оканныи, и тако злѣ живот свои сконча; яже дымъ и до сего дни есть; а Ярославъ иде къ Кыеву, сѣде на столѣ отца своего Володимира; и абие нача вои свои дѣлитѣ старостамъ по 10 гривенъ, а смердомъ по гривнѣ, а новгородцомъ по 10 гривенъ всѣмъ, и отпусти ихъ всѣх домовъ, и давъ имъ правду, и уставъ списавъ, тако рекши имъ: \176\ «по се грамотѣ ходите, якоже списах вамъ, такоже держите».

В лѣто 6524 [1016]. Начало княжениа Ярославля в Киевѣ. Прииде на Святоплъка и сташя противу собѣ обаи полы Днепра. И не смѣют ни си онѣх, ни они сих почати, и стояша три месяци противу себѣ, не смѣаху ступитися. И нача воевода Святополчь, именем Влъчии Хвостъ, ѣздя възлѣ брегъ, укаряти новгородци, глаголя: Почто приидосте с хромцем симъ? А вы плотници суще, приставимъ вы храмовъ рубити. Се слышавше новгородци, рѣша Ярославу, яко: Заутра перевеземся на нь; аще ли кто не идеть с нами, то сами посѣчемъ и. Бѣ бо уже в замороз, а Святоплък стоаше межи двѣма озерома, и всю нощь пилъ бѣ с дружиною своею. И нача Днепръ мерзнути, и бяше Ярославу муж в приазнь у Святоплъка, и посла к нему Ярослав отрокъ свои нощию, рече к нему он сии: Что ты тому велиши творити, меду мало варено, а дружины много. И отрече ему муж тои: Рцы тако Ярославу: да аще меду мало, а дружины много, да к вечеру дати. И разумѣв Ярослав: яко в нощъ велит сещися. И заутра, исплъчився съ дружиною своею, противу свѣта перевезеся на ону страну Днепра. И высѣде на брегъ, и отринушя лодья от брега; и тои нощи поидошя противу собѣ на сѣчю. И рече Ярослав друженѣ: Знаменаитеся, повиваите главы себѣ убрусом. И сступишася на мѣстѣ, и бысть сѣча зла, и не бѣ лзѣ озером печенѣгом помогати; и притиснушя Святоплъчи вои къ озеру, и въступиша на лед, и обломися с ними лед, и нача одоляти Ярослав, Святоплък же побѣже, и одолѣ Ярослав. А Святоплък бѣжа в Ляхи, и сѣде Ярослав в Киевѣ на столѣ отца своего и дѣда. Бѣ бо тогда Ярославъ 28 лѣт.

В лѣто 6524 [1016]. Прииде Ярославъ на Святополка, и сташа противу себе оба полы Днѣпра, и не смѣяхуть и ни си онѣхъ, ни они сихъ начатъ, и стояша 3 месяци противу себѣ, не смѣющеся соступити. И нача воевати Святополчь именемъ Волчи Хвостъ, ѣздя возлѣ брегъ, укаряти новогородьци, глаголя: «Почто приидосте со хромцемъ симъ, а вы плотници суще. Приставимъ васъ хоромовъ рубити нашихъ». Се слышавше, новогородьци рѣша Ярославу: «Яко заутра перевеземся на нь. Аще ли кто не поидеть с нами, то сами потнемъ». И бѣ бо уже взаморозъ, а Святополкъ стояше межи двѣма озерома и всю нощь пилъ бѣ с боляры своими. И нача Днѣпръ меръзнути. И бяше Ярославу мужь въ приязнь у Святополка, и посла к нему Ярославъ отрокъ свои нощию, рече к нему он си: «Что ты тому велиши творити: меду мало варено, а дружины много». И отрече ему муже тъ: «Рци тако Ярославу: "Да аще дружины много, а меду мало, да к вечеру дати"». И разумѣвъ Ярославъ, яко в нощь велитъ сѣщися. Ярослав же заутра исполнився воемъ своимъ, противо свѣту перевезеся на ону страну Днѣпра и выседе на брегъ, отринуша лодья от брега, и тои нощи поидоша противу себе на сѣчю. И рече Ярославъ своимъ воемъ: «Знаменаитеся, повиваите главы себѣ убрусомъ». И сступишася на мѣстѣ, и бысть сѣча зла, и не бѣ лзѣ озеромъ печенѣгомъ помагати, и притиснуша Святополчи вои къ езеру, и выступиша на ледъ, и обломися с ними ледъ, и одолѣти нача Ярославъ. Святополкъ побѣже в Ляхи, а Ярославъ сѣде в Киевѣ на столѣ отечьнѣ и дѣднѣ. Бѣ бо тогда Ярославъ 18 лѣтъ.

Убиение Глѣбово, брата Борисова, сына Владимера, Муромского. И не доселѣ годѣ устави убииство окаанныи Святополкь, но и на болшаа неистовяся начатъ простиратися, и яко видѣ себе желание сердца своего получивша, абие не въспомяну злаго своего убииства и многаго съблажнения, и ни поне мало на покаание въсклонися; но ту абие вьниде въ сердце его сатана, и начатъ подьстрѣкати его вящьшаа и горшаа съдѣати, и множаиша убииства. И глаголаше бо въ души своеи окаанныи: «Аще бо доселѣ оставлю дѣло убииства моего, то двоего имамъ чаяти: яко услышатъ мя братиа моя, иже варивше мя вьздадятъ ми горша сихъ; аще ли не сице, то ижденутъ мя, и княжение мое прииметь инь, и въ дворѣхь моихъ не будеть живущаго; зане егоже Господь възлюби, азъ погнахъ, и кь болѣзни язву преложихъ, приложу убо безаконие кь безаконию, обаче грѣхъ матере моеа не очиститъ ми ся и сь праведными не напишуся, но да потреблюся отъ книгь животныхъ.» Якоже и бысть, еже послѣди скажемъ; нынѣ же, нѣсть время, но на предлежащее възвратимся. И сиа на умѣ си положивь злыи сьвѣтникь диаволовь, посла по блаженнаго Глѣба въ Муромъ, рекь: «поиди въборзѣ, отецъ тя зоветъ и не здравитъ бо велми.» Онъ же вборзѣ и вмалѣ болярь въсѣдь на конь поиде; и пришедшу ему на Волгу, на усть рѣки Тъми, на поли подчеся подъ нимъ конь во рвѣ, и надломи ему ногу мало; и на томъ мѣстѣ нынѣ манастырь Бориса и Глѣба, зовомыи Втомичии; онъ же всѣдъ въ насадъ, поиде Волгою, и яко прииде кь Смоленску и поиде отъ Смоленска въ кораблеци, яко зрѣимо едино, и ста на Смядыни; и въ се время приславь къ нему Ярославъ, глаголя: «не ходи, брате, отець нашь умре, а братъ твои убитъ отъ Святополка». И яко сиа услыша блаженнии, възопи плачемъ великымъ и горкымь и печалию сердечною, и сице глаголаше: «увы мнѣ, Господи мои Отче! о двою плачуся, и двоимъ сѣтованиемь сѣтую и тужу; увы мнѣ, Господи мои! плачуся по отцѣ, плачу же ся паче и зѣло отчаяхся по тебѣ, брате мои и господине Борисе, како прободень еси? како безъ милости прочее смерти предася? како не отъ врага, но отъ своего брата пагубу въсприялъ еси? увѣ мнѣ! уне ми бяше съ тобою умрети, нежели уединену и усирену отъ тебе въ семъ житии пожити. Азъ мняхъ въ житии семъ аггелское твое лице узрѣти, то селика туга постиже мя; нынѣ же что сътворю, умиленъ и отчюжень отъ твоеа доброты и отца моего многаго разума? О милыи мои брате и господине! аще еси получиль дръзновение у Господа, моли оу моемъ унынии, да быхъ и азъ подоблень былъ туже страсть приати и съ тобою жити, неже въ свѣтѣ семъ прелестнѣмь и суетнымъ». Сице ему стенющу и плачущу, и слезами землю мочащу, и съ въздыханиемь часто Бога призывающу, и се вънезаапу приспѣша посланнии отъ Святополка злыа его слугы и немилостивии кровопивици, братоненавидци лютии зѣло, сверѣпаго звѣря душу имуще; святыи же поиде въ кораблеци, и срѣтошася устьи Смядыни, и яко узрѣ ихъ, радовашеся душею; они же узрѣвше омрачаахуся, и гребяху къ нему, сии же мняшеся цѣлование приати отъ нихь. И яко быша равно пловуще, начаша скакати злии они въ лодию его, обнажени меча имуще въ рукахъ блещащася акы вода; и абие всѣмъ весла изъ рукь испадоша, и вси отъ страха омрьтвѣша. И се видѣвъ блаженныи, разумѣ яко хотятъ его убити, възрѣвь къ нимъ умиленныма очима, и слезами лице свое омываа, съкрушеннымъ сердцемь и смиренымъ разумомъ и частымъ въздыханиемь, весь слезами разливаася, а тѣломъ утръпаа, жалостнои гласъ испущааше, сице глаголя: «не дѣите мене, братиа моа милаа и драгаа, не дѣите мене, господые мои, аще ли каа обида, ничтоже вы зла сътворихъ, не брезѣте мене; кую бо обиду сътворихъ брату моему и вамъ, братие и господые мои? аще ли каа обида, ведѣте мя кь князю вашему и къ моему господину и брату; помилуите юность мою, господые мои; вы ми будете господье, а азъ вамъ рабь; не пожнѣте мене отъ житиа незрѣла, не пожнѣте класа не уже съзрѣвша, но млеко безлобиа носяща, не порѣжите лозы не до конца възрастьши, а плодъ имуща. Молю вы ся и миль ся дѣю, убоитеся рекшаго усты апостолскы: не дѣти бываите умы, незлобиемъ же младенствуите, а умы сьврьшены бываите; азъ, братие, незлобиемь и възрастомъ младеньствую; се нынѣ нѣсть убииство, но сырорѣзание. Что зло сътворихь, свѣдительствуите ми, и нежалую си? Аще ли крове моеа насытитися хощете, то уже въ руку вы есмь, братие, и брату моему вашему князю». Они же ни по единого словесе не постыдѣшася, ни мыслию приклонишася, но якоже сверѣпии звѣрие нападоша, и тако въсхытиша его. Онъ же видѣвъ, яко не вънемлютъ словесе его, начатъ глаголати сице: «Спасиися милыи мои господине, отче Василие! спасися мати, госпоже моа! спасися брате Борисе мучениче, старѣишино уности моеа! спасися и ты брате поспѣшителю Ярославлю! Спасися и ты, брате, и враже Святополче! Спаситеся и ви братие и дружино, и вси спаситеся! Уже бо не имамъ васъ видѣти въ житии семъ, зане разлучаемъ есмь отъ васъ нужею». И глаголаше плачася: «Василие, господине мои отче! Приклони ухо твое и услыши гласъ мои, призрпии виждь приключьшаяся чаду твоему, како безъ вины закалаемъ есмь; увы мнѣ! Слыши небо и внуши земле; и ты, Борисе, брате услыши гласъ мои; отца моего Василиа призвахъ, и не послуша мене; виждь скрьбь сердца моего и язву душа моеа, виждь течение слезъ моихь акы рѣку, и никтоже не внемлеть ми; но ты убо помяни и помолися о мнѣ кь общему всѣхь Владыцѣ, яко имѣа дръзновение и предстоа у престола его». И начатъ молитися сице: «Боже щедрыи, и премилостивыи Боже! слезъ моихъ не премльчи, но умилися на мое уныние и виждъ съкрушение сердца моего, се бо закалаемь есмь не вѣмъ что ради, или за которую обиду азъ не свѣмъ; ты вѣси, Господи мои! вѣмъ тя, рекша къ своимъ апостоломъ: яко за имя мое, мене ради възложатъ на вы рукы и предани будете родомъ и другомъ, и братъ брата предасть на смерть, и умрътвятъ вы имени моего ради; и пакы: въ трьпени вашемъ стяжите душа ваша. И виждь Господи и суди; се готова душа моа предъ тобою, Господи, и тебѣ славу възсылаемъ, Отцу и Сыну и Святому Духу, нынѣ и присно и въ вѣкы вѣкомъ, аминь». Таче възрѣвь къ нимъ, умиленымъ, измолкшимъ гласомъ рече: «то уже приступльше кончаите, на не же есте послани.» Тогда окаанныи Горясѣрь повелѣ зарѣзати въскорѣ. Поваръ же Глѣбовъ, именемъ Торчинь, иземъ ножь, и имъ блаженнаго и закла его, акы агня незлобиво, въ лѣто 6524 [1016], мѣсяца сентября въ 5 день, индикта 14, круга слънечнаго 7, а луннаго 7, алфа 1, граница и законныа рукы 27, епакты 1, фимилиосъ 20, въ день понедѣлникъ. И принесеся Господеви жрьтва чиста и благоугодна; и възыиде въ небесныа обители кь Богу, и узрѣ желаемаго си брата, и въсприаста въкупѣ вѣнца небесныа и нетленныа, егоже и въжеласта, и възрадовастася радостию неизреченною, юже улучиста братолюбиемь своимъ. Якоже рече Давыдь: се коль добро и коль красно еже жити братии въкупѣ! Окааннии же они убиици възвратишася, и приидоша кь пославшему ихь окаанному Святополку; якоже рече Давыдь: да възвратятся грѣшници въ адъ, и вси языци забывающеи Бога; и пакы: оружие извлекоша грѣшници, и напрягоша лукъ заклаты правыа сердцемь, и оружиа ихъ въниидуть въ сердца ихъ, и луци ихь съкрушатся, яко грѣшници погыбнуть, исчезающе яко дымъ исчезоша. И яко сказаша Святополку: «Яко сътворихомъ повелѣнное тобою», и си слышавь окаанныи, възвеселися душею и възнесеся сердцемь. И събыстся реченыое пророкомь Давыдомъ: что ся хвалиши, о злобѣ, силныи? и безаконие весь день и неправду умысли языкь твои; възлюбиль еси злобу паче благостыню, и неправду неже глаголати правду; възлюбилъ еси вся глаголы потопныа и языкъ лестивь: сего ради Богъ раздрушитъ тя до конца, въстръгнетъ тя и преселитъ тя отъ села твоего, и корень твои отъ земля живущихъ. Якоже рече Соломонь: азъ вашеи погыбели посмѣюся, яко радуюся, яко грядетъ на вы пагуба; тѣмже снѣдятъ дому своего плоды, и своеа нечистоты насытятся.

Княжение Святополче. Святополкь же Оканныи нача княжити въ Киевѣ, Ярославу же еще не вѣдущу о отца своего смерти, се же бѣ еще прежде убиениа Глѣбова.

О враждѣ Ярославли на Новогородци. Ярославу бо сущу въ Новѣгородѣ, и Варязи бяху мнози у него, и насилие творяху Варязи Новогородцемъ и женамъ ихь. И въставше Новогородци, избыша Варягы въ дворѣ Парамони, и разгнѣвася Ярославь, и шедъ на Ракомо сѣде въ дворѣ; и посла къ Новогородцемъ и рече: «уже мнѣ сихь не крѣсити». И позва къ себѣ нарочитыя мужи, иже бяху сѣклы варягы, и оболстивь а, иссѣче 1000 мужъ, а иныа бѣжаша изъ града. Въ ту же нощь прииде къ нему вѣсть ис Киева, отъ Предьславы, сестры его: «Отецъ ти умерль, а Святополкь сѣде въ Киевѣ, убиль Бориса, а на Глѣба послаль, а ты блюдися его по велику». И се слышавъ Ярославъ, печаленъ бысть по отци и по братии; заутра же съобравь остатокь Новогородцевь Ярославъ, и сътвори вѣче на поли, и рече къ нимъ: «о милая и любимаа дружино, юже вчера избихъ вь безумии моемъ! а нынѣ надобны, золотомъ быхъ купити.» И утерь слезъ, рече имъ на вѣчи: «Братие мои! отець мои умрьль есть, а Святополкь сѣдитъ въ Киевѣ, избиваа братию свою; хощу на нь поити, потягните по мнѣ.» И рѣша ему Новогородци: «Аще, княже, и братиа наша избита суть, а мы можемъ съ тобою ити». Ярославь же нача съвъкупляти воа, а Глѣбу идущу къ Киеву и ставшу, якоже выше рѣхъ, на Смядынѣ, и вѣсть присла къ нему Ярославь о отчи смерти и братни убиении.

О побѣдѣ Ярославли на Святополка. Святополку же княжащу въ Киевѣ, въ лѣто 6524 [1016], събра Ярославь воа, Варягь тысящу, а прочихъ вои 30 тысящь, и поиде изъ Новагорода на Святополка, нарекъ Бога, и рече: «не азъ почахь избывати братию, но онь; да будетъ отместникь Богь братии моеа крове, зане безъ вины пролиа кровь Борисову и Глѣбову праведную: егда мнѣ сице же сътворитъ? но суди, Господи, по правдѣ нашеи, да скончается злоба грѣшныхъ.» И поиде на Святополка; слышавъ же Святополкь идуща Ярослава, пристрои бес числа вои, Руси и Печенѣгь, и изыиде противу къ Любчю. Прииде же Ярославь, и сташа противу себѣ обаполы Днѣпра, и не смѣаху наити ни сии на тѣхъ съ сеа страны, ни тѣ на сѣхь съ тоа стороны, и стоаху 3 мѣсяцѣ, не смѣюще ся съступити. Воевода же Святополкь, именемъ Воличии Хвостъ, отца ихь Владимера, иже побѣди Радимичи на Пищанѣ, старъ сыи, несмыслено нача ѣздѣти подлѣ брега Днѣпра рѣкы, и укаряа Новогородци, глаголаше: «Смерди, почто приидосте съ хромцемь симъ? А вы плотници суще, заставимъ васъ рубити хоромовь нашихь». Се слышавше Новогородци, рѣша Ярославу: «Яко заутра перевеземся на нь; аще ли кто не поидеть съ нами, потнемь его». И бѣ бо уже въ заморозъ; а Святополкь стоаше межи двѣма озерома, и всю нощь пилъ бѣ съ боляры своими; и нача Днѣпрь мрьзнути. И бѣ нѣкто у Святополка приатель Ярославу, и посла къ нему Ярославъ отрокъ свои нощию, и рече къ нему: «Онъ си, что ты тому велиши творити? меду варено мало, а дружины много». И отрече ему приатель тои: «Рци тако Ярославу, да аще дружины много, а меду мало, да къ вечеру дати». И разумѣ Ярославь, яко въ нощь велить ити сѣщися. Ярославь же ся заутра исполчити повелѣ всѣмь воемъ своимъ, и въ ту нощь противу свѣту перевезеся на ону сторону Днѣпра; и вышедше на брегь отринуша лодии прочь отъ брега, и въ тои нощи поидоша противу себе на сѣчю. И рече Ярославъ воемъ своимъ: «Знаменаитеся, повиваите главы своа убрусци». И съступишася на мѣстѣ, и бысть сѣча зла, и не бѣ лзѣ озеромъ Печенѣгомъ помагати, и притиснуша Святополчихь вои кь озеру, и выступиша на ледь, и обломыся съ ними ледъ, и нача одолѣвати Ярославь. Видѣвъ же Святополкь, побѣже въ Ляхы. И одолѣ Ярославь, и шедъ сѣдѣ въ Киевѣ на столѣ отечьнѣ и дѣднѣ; бѣ бо тогда Ярославь 28 лѣть.

В лѣто 6526 [1018]. Прииде Болеслав съ Святоплъком на Ярослава с ляхы; Ярослав же съвокупивь русь, варяги, словѣны, поиде противу Болеславу и Святоплъку. И приде Велыню, и сташа оба полы рѣкы Буга. И бѣ у Ярослава кормилець и воевода, именемъ Буды; и нача укаряти Болеслава, глаголя: «Да то ти прободемь трѣскою чрево твое тлъстоеѣ». Бѣ бо Болеслав велик и тяжекъ, яко и на кони не могы сидѣти, но бяше смысленъ. И рече Болеслав к дружинѣ своеи: «Аще вы сего укора не жаль, азъ единъ погыбну». И сѣд на конь, и побреде в рѣку, и по немъ вои его. Ярослав же не утягну исплъчитися, и победи Болеслав Ярослава. И ту убишя Буды воеводу; и инѣх множество побѣдишя, а еже ихъ руками изимашя, то расточи Болеслав по Ляхом, а самъ вниде в Киев съ Святоплъком и сѣде на столѣ Володимери. И тогда Болеслав положи себѣ на ложи Передславу, дщерь Володимирю, сестру Ярославлю. Ярослав же убежа съ 4-ми мужи к Новуграду. И рече Болеслав: «Разведете дружину мою по градомъ на покормъ». И бысть тако. Ярославу же прибѣгшу к Новуграду, хотяше бѣжати за море, и посадник Добрыня Коснятин сынъ с новгородци разсѣкошя лодьи Ярославли, ркуще: Хощем ся еще бити по тебѣ с Болеславом и Святоплъкомъ. И начашя скотъ сбирати от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривенъ, а от боляръ по 18 гривен; приведошя варягъ и вдашя им скотъ, и съвокупи Ярославъ воя многы. Болеслав же бѣ в Киевѣ сѣдя, безумныи же Святоплъкъ рече: «Елико же ляхов по градомь избиваитеѣ». И избиша я. Болеслав же побѣже ис Киева, поволочив Передславу, возмя имѣние и боляръ Ярославлих и сестры его, и Настаса пристави Десятинного къ имѣнию, бѣ бо ся ввѣрилъ лестию; и людии множество веде с собою, и грады Червенскыа зая собѣ, и прииде в свою землю; Святоплъкъ же нача княжити в Киевѣ. И поиде Ярослав на Святоплъка, и бѣжа Святоплъкъ в печенѣгы.

В лѣто 6526 [1018]. Прииде Болеславъ съ Святополкомъ на Яраслава с ляхы. И Ярославъ же совокупи русь и варягы, и словѣны, противу поиде Болеславу и Святополку и прииде къ Волыню, и сташа оба полъ рѣкы Буга. И бѣ у Ярослава дядка и воевода Блудъ, и нача укаряти Болеслава, глаголя: «Да то ти прободемъ тростию чрево твое толъстое». Бѣ бо Болеславъ великъ и тяжекъ, яко и на конѣ не могы сѣдѣти. Но бяше смысленъ. И рече Болеславъ къ дружинѣ своеи: «Аще вы сего укора не жаль, азъ единъ погыбну». И сѣдъ на конь, въбредъ в рѣку и по немъ вои его, Ярославъ же не утягну исполчитися, и победи Болеславъ Ярослава, и ту убиша Блуда воеводу, и иныхъ множество побѣдиша, а их же рукама изымаша, то расточи Болеславъ по Ляхомъ. А самъ вниде в Киевъ съ Святополкомъ и сѣде на столѣ Владимери. И тогда Болеславъ положи себѣ на ложи Предъславу, дщерь Володимерю, сестру Ярославлю. Ярославъ же убѣжа съ 4-ми мужи къ Новугороду. И рече Болеславъ: «Разведете дружину мою по градомъ на покормъ»; и бысть тако. Ярославъ же прибѣже къ Новугороду, хотяаше бѣжати за море, и посадникъ Костянтинъ, сынъ Добрынинъ, рассѣкоша лодии Ярославу, ркуще: «Хощем ся и еще бити по тебѣ з Болеславомъ и Святополкомъ». И начаша скотъ сбирати: от мужа по 4 куны, а от старосты по 10 гривенъ, а от боляръ по 18 гривенъ. Приведоша варягъ и вдаша имъ скотъ, и совокупи Ярослав воя многы. Болеславъ же бѣ в Киевѣ сѣдя. Безумныи же Святополкъ рече: «Елико же ляхов по градомъ, избиваите». И избиша я. Болеслав же побѣже ис Кыева, поволочивъ Предславу, возмя имѣние и боляре Ярославли, и сестры его, и Анастаса пристави десятиннаго къ имѣнию, бѣ бо ся ему ввѣрилъ лестию. И людеи множество веде с собою, и грады червеньскыя зая себѣ, и приведе въ свою землю. Святополкъ же нача княжити в Киевѣ, и поиде Ярославъ на Святополка, и бѣжа Святополкъ в Печенѣгы.

Прихождение Болеславе, Латиньского князя, на Киевъ. Въ лѣто 6526 [1018]. Прииде Болеславь съ Святополкомъ на Ярослава съ ляхы; Ярославъ же съвукупи Русь, и Варягы и Словяны, поиде противу Болеславу и Святополку, и прииде къ Волыню, и сташа обаполъ рѣкы Буга. И бѣ у Ярослава дядка и воевода Блудъ старои, иже былъ Владимеру, и нача Блудъ укаряти Болеслава, глаголя: «что ти, прободемъ тростию чрево твое толстое». Бѣ бо Болеславь великь и тяжекь, яко и на кони не могыи сидѣти, но бяше смыслень. И рече Болеславъ къ дружинѣ своеи: «Аще вы сего укора не жаль, то азъ единь погибну». И всѣдъ на конь, побриде въ рѣку, и по немь вои его; Ярославь же не успѣ исполчитися, и побѣди Болеславъ Ярослава, избиша воа его, и воеводу Блуда убиша, и иныхъ множество, а ихже рукама яша, тѣхь расточи Болеславь по ляхомь. На томъ бою изымаша Моисеа Угрина, брата Георгиева, иже бѣ убитъ съ княземъ Борисомь; бѣ бо и тои слуга Борисовь, и много пострада въ Лятскои землѣ отъ вдовы нѣкыа, млады суща, еяже мужъ, боляринь сыи Болеславль, убиень на семъ бою. Моисеи же, по страдании своимь, прииде въ Киевь, въ Печерскии манастырь, и бысть чюденъ старець, красень тѣломъ и душею, о немъ же лежатъ повѣсти въ Отечницѣ Печерьскомъ. Болеславъ же внииде вь Киевь сь Святополкомъ, и сѣде на столѣ Владимери. И тогда Болеславь положи себѣ на ложи Предславу, дщерь Владимеру, сестру Ярославлю. Ярославъ же убѣже толико съ четырми мужи къ Новогороду. И рече Болеславъ: «разведите дружину мою по градомь на покормь», и бысть тако. Ярославь же прибѣже къ Новогороду, и хотяше бѣжати за море, и не дасть ему посадникь Костянтинъ, сынъ Добрынинь, и повелѣ въ нощи тои вся лодии Ярославли испросѣчи на Вльхвѣ, дабы нелзѣ въ нихъ Ярославу бѣжати за море, глаголя Ярославу: «Хощемъ еще битися по тебѣ з Болеславомъ и Святополкомъ». И начаша и скоти збирати отъ мужа по 4 куны, а отъ старостъ по 10 гривень, а отъ болярь по 18 гривень, имже бы наняти варягь. И послаша за море, и приведоша варягь, и вдаша имъ скоть, и съвъкупи Ярославь воа многы. Безумныи же Святополкь рече кь своимъ: «Еликоже есть ляховь по градомъ, избываите ихъ отаи» и избиша ихъ. Се же увѣдавь Болеславь, побѣже ис Киева, поволочивь Предславу, взя имѣние Ярославле и сестры его Предславы, и боярь взя съ собою, и пристави кь имѣнию Анастаса Корсунянина, бѣ бо ся ему въвѣрилъ лестию, и людеи множества веде сь собою, и грады Червеньскыа заа себѣ; и прииде въ свою землю. Святополкь же нача княжити въ Киевѣ, и поиде Ярославь на Святополка, и бѣжа Святополкь въ Печенѣгы, Ярославъ же сѣде вь Киевѣ.

В лѣто 6527 [1019]. Приде Святоплък с печенегы в силѣ тяжцѣ, Ярослав събра множество вои. И взыде противу ему на Лто Ярослав и ста на мѣстѣ, идеже убишя Бориса, въздѣв руце на небо и рече: Кровь брата моего въпиет к тебѣ, Владыко, мсти от крове праведнаго сего, якоже мстилъ еси кровь Авелеву, положив на Каинѣ стенание и трясание; тако и положи на сем. Помолився, и рече: Брата моя, аще тѣлом отшла еста отсюду, но молитвою помозита ми на противнаго сего убиицу и гордаго. И се ему рекшу, поидошя противу собѣ, и покрышя Ледское поле обои от множества вои, и бысть сѣча зла, аковаже не бывала в Руси; за рукы емлющеся сѣчаху, и зступишася трижды, и по удолью крови текущи, мнози вѣрнии видяху ангели, помагающе Ярославу. И к вечеру одолѣ Ярослав, а Святоплъкъ бѣжа. О Святополчи пропадении. И бѣжащу ему тогда, нападе на нь страх, разслабѣшя кости его, не можаше сидѣти, несяхут и на носилех; и принесоша и к Берестию, бѣгающе с ним; он же глаголаше: Побѣгнете со мною, женуть по насъ. Отроци же его отсылаху противу, еда кто женет по немъ, и не бѣ никогоже вслѣд гонящаго, и бѣжаху с ним. Он же лежав в немощи, и въсхопився глаголаше: О се женут, оно женут, побѣгнитеѣ. И не можаше тръпѣти на едином мѣстѣ, и пробѣже Лядскую землю, гоним Божиим гнѣвомъ, и прибѣже в пустыню межи ляхы и чехы и ту испроверже злѣ живот свои. Егоже по правдѣ, яко неправедну суду нашедшу на нь, по отшествии сего свѣта приашя мукы окааннаго; показавше явѣ посланаа на нь пагубнаа рана, въ смерть немилостивно въгна, и по смерти немилостивно мучимь есть, связанъ въ днѣ аду. Есть же могила его в пустыни и до сего дни, исходит же от нея смрад зол. Се же Богъ показа на наказание княземъ рускимь, да аще сице створят, се слышавше, ту же казнь приимуть, но и болши сеа, понеже вѣдуще се бывшее створит такоже зло убииство. Седмь бо мстии приа Каинъ, убивъ Авеля, а Ламех седмьдесят; понеже бѣ Каинъ не вѣдыи мщения приатъ от Бога, а Ламех, вѣдыи казнь, бывшую на прародители его, створи убииство. Рече бо Ламех къ своима женама: Мужа убих въ вред мнѣ, а уножу въ язву мнѣ; тѣм же, рече, 70 мстии на мнѣ, понеже, рече, вѣдая, створих. Сеи Ламехъ уби два брата Енохова и поя собѣ женѣ ею; сеи же Святоплъкъ новыи Ламех, иже ся бѣ родилъ от прелюбодѣаниа, иже изби братию свою, сыны Гедеоновы, тако и сии бысть. И Ярослав же сѣде в Киевѣ, утеръ пота с дружиною своею, показав побѣду и труд велик по брату своею.

В лѣто 6527 [1019]. Прииде Святополкъ с печенѣгы въ силѣ тяжцѣ, и Ярославъ вои множество собра, и взыде противу ему на Лто Ярославъ, и ста на мѣстѣ, идеже убиша Бориса, и въздѣвъ руцѣ на небо, и рече: «Кровь брата моего въпиеть к тебѣ, владыко! Мьсти от крови праведнаго, яко же мьстилъ еси кровь Авелеву, положивъ на Каинѣ стенание и трясение. Тако положи и на семь». Помолився и рече: «Братья моя! Аще тѣломъ отшла еста отсюду, но молитвою помозѣте ми на противнаго сего убиицю и гордаго». И се ему рекшу, поидоша противу себе и покрыша Лятьское поле обои от множества вои, и бысть сѣча зла, яко же не бывала такова в Руси, и за рукы емлюще, сѣцаахуся, и съступашася 3-жщи, и по удолиямъ крови течащи, и мнози вѣрнии видяаху аггелы, помагающе Ярославу, и къ вечеру одолѣ Ярославъ, а Святополкъ бѣжа. И бѣжащу ему, нападе на нихъ страхъ, и раслабишася кости его, не можааше сидѣти, носяхуть и на носилѣхъ, и принесоша и къ Берестию, бѣгающе с нимъ. Он же имъ глаголаше: «Побѣгнете со мною, женуть по нас». Отроци же его всылаахуть противу, егда кто женеть по немъ, и не бѣ никого же въслѣдъ гонящаго. И бѣжааху с нимъ, он же, лежавъ в немощи и въсхапився, глаголаше: «О се женуть! И поженете, и побѣгните!». И не можааху терпѣти на единомъ мѣстѣ, и пробѣже Лятьскую землю, гонимъ божиимъ гнѣвомъ, и прибѣже в пустыню межи чахи и ляхи, ту изпроверже злѣ животъ свои. Его же и по правдѣ, яко неправедну, суду нашедшу на нь, по ошествии сего свѣта прияша мукы, окаяннаго показавше явѣ, посланная на нь пагубная рана въ смерть немилостивно въгна. И по смерти немилостивно мучимъ есть, связанъ въ днѣ аду. Есть же могыла его в пустыни до сего дни, исходить же из нея смрадъ золъ, еже богъ показа на показание княземъ рускымъ, да аще сице створять, се слышавше, ту же казнь приимуть и болши сия, но понеже, вѣдуще се бывшее, створять тако же зло убииство. 7-мь бо мьсти приимъ Каинъ, уби Авеля, а Ламехъ 70. Понеже бо Каинъ не вѣдыи мщения прияти от бога, а Ламехъ вѣдыи казнь, бывшую на прародители его, створи убииство, рече бо Ламехъ къ своима женама: «Мужа убихъ въ вредъ мнѣ, а юношу въ язву мнѣ. Тѣм же, — рече — 70 мьсти есть на мнѣ, понеже, — рече, — вѣдая створихъ». Сеи Ламехъ уби два брата Енохова и поя себѣ женѣ ею. Сеи же Святополкъ, новыи Ламехъ, иже ся бѣ родилъ от прелюбодѣяния, им же изби братью свою, сыны Гедеоновы, тако си и бысть. Ярославъ же сѣде в Киевѣ, утеръ поту съ дружиною своею. И оттоле крамола преста въ Рускои земли, и Ярославъ прия власть всея Рускыя земля.

И нача въпрашати Ярославъ о телеси святую, како или гдѣ положена еста. И о святѣмь Борисѣ повѣдаша ему, яко въ Вышегородѣ положенъ есть. И о святѣмъ Глѣбѣ не вси сведяаху, яко въ Смоленьсцѣ убиенъ есть, и тогда сказааша ему, яже слышааше от преходящихъ оттуду, како видѣша свѣтъ и свѣща в пустѣ мѣстѣ. И то слышавъ, Ярославъ посла на взыскание къ Смоленьску презвитеры, рече, яко «тои есть мои братъ». И обрѣтоша и, идеже бяше видѣли, и шедъ съ кресты честно и съ свѣщами мнозѣми, и с кандилы, и вложеше и в карабль, и привезъше, и положиша и въ Вышегородѣ, идеже лежить тѣло преблаженнаго Бориса. И раскапавше землю, и ту положиша, и недоумѣюще, яко же бѣ лѣпо и честно. Се же пречюдно и дивно, и памяти достоино, како и колико лѣтъ лежа тѣло святого, то же невреждено пребысть ни от единаго плотоядца, ни бяше почернѣло, яко же бо имать обычаи телеса мертвыхъ, но свѣтло и красно, и цѣло, и благу воню имуще, тако богу сохраншу своего страдалца тѣло, и не вѣдяаху мнози ту лежащу святую страстотерпца телесе. Но, яко же рече господь: «Не можеть градъ укрытися, верху горы стоя, ни свѣщи, вжегше, спудомъ покрываютъ, но на свѣтилѣ поставляютъ, да свѣтить темныя». Тако и сия святая, прослави я свѣтити в мѣрѣ и премногыми чюдесы сияти в Рускои великои странѣ, идеже множество стражущих спасении бываютъ от честную раку Бориса и Глѣба.

Бои третии Ярославу съ Святополкомъ. Въ лѣто 6527 [1019]. Прииде Святополкь съ Печенѣгы въ силѣ тяжцѣ на Ярослава; Ярославъ же събра воа многы купно съ наатыми его варягы, и изыиде противу его на Алто, и ста Ярославъ на мѣстѣ, идеже убиень бысть Борисъ; и въздѣвь руцѣ на небо, и помолися, рече: «Кровь брата моего въпиетъ къ тебѣ, Владыко! Мъсти отъ крови праведнаго, якоже мъстилъ еси кровь Авелеву, положивь на Каинѣ стенание и трясение; тако положи и на семъ окааннѣмъ братоубиици». И помолився, и рече: «Братиа моа! Аще еста тѣломъ отшла отсюду, но молитвою помозѣта ми на противнаго сего и гордаго убиицу». И се ему рекшу, поидоша противу себе, и покрыша Летьское поле обои отъ множества вои. И бысть сѣча зла, якоже не бывала такова въ Руси, и за рукы емлюще сѣчаахуся, и по удолиемь кровь ручиемъ течаше яко въ время дождевное, и съступишася трижды, и мнози вѣрнии видѣша аггелы, помагающа Ярославу; и обьмръкше биющеся, бѣ бо туча велика, и громъ изъ неа многь, и млъниа часто блистающи, и еликоже млъниа освѣщаваше, блищахуся оружиа въ рукахъ ихъ; и едва въ глубокь вечерь одолѣ Ярославь, а Святополкь побѣже. И бѣжащу ему, нападе на нь бѣсь, и вложи въ сердце его страхъ, и разслабѣша кости его, и не можааше на кони сидѣти, носяху его на носилѣхъ; и принесоша его къ Берестию, бѣгающе съ нимь, онъ же, гонимъ гнѣвомь Божиимь, глаголаше: «Побѣгните сь мною, женуть по насъ». Отроци же его всилахуть противу: «Егда кто женеть по немь? и не бѣ никогоже гонящаго, ни женущаго по немъ, и бѣжаху съ нимъ; онъ же лежа вь немощи, и въсхапився глаголаше: «охъ, се женутъ по насъ, побѣгните». И пробѣже Лятскую землю, гонимъ Божиимъ гнѣвомъ, и прибѣже въ пустыню межи Ческую землю и Ляхы, ту испроврьже злѣ животъ свои: спаде съ носилъ. Егоже и по правдѣ, яко неправедна, суду нашедшу на нь, по отшествии сего свѣта приаша мукы окааннаго Святополка: показаша явѣ посланнаа на нь пагубнаа рана, въ смерть немилостивно вогна, и по смерти немилостивно мучимъ есть, связань вь днѣ аду. Есть же могыла его и до сего дне въ пустыни, исходитъ изъ неа смрадъ золь. Се же Богь показа на показание княземъ русскымь, да аще сице сътворятъ, ее слышавше, туже казнь приимутъ; но и болша сиа, понеже вѣдуще се бывшее сътворятъ такоже злое убииство. 7 бо мстии приемъ Каинь, убивъ Авеля, а Ламехъ 70; понеже бо Каинь не вѣдыи мьщениа приати отъ Бога, а Ламехъ, вѣдыи казнь, бывшую на прародителехъ его, сътвори убииство. Рече бо Ламехь къ своима женама: мужа убихъ въ язву мнѣ, и уношу въ вредъ мнѣ; тѣмже, рече, 70 мьсти есть на мнѣ, понеже, рече, вѣдаа сътворихъ. Сеи Ламехь уби два брата Енохова, поа себѣ женѣ еа; сеи же Святополкь, новои Авимелехь. иже ся бѣ родиль отъ прелюбодѣаня, якоже и Авимелехь, иже изби 70 братии своа, сыны Гедеоновы, послѣди же самого жена з города полужерновомъ уби; тако и сии бысть окаанныи Святополкь, емуже обою сею горши мука бысть. Ярославъ же сѣде въ Киевѣ, утръ поту съ дружиною своею, показаа побѣду и трудъ великь по брату своею, и оттолѣ крамола преста въ Рускую землю, и Ярославь приа власть всея Рускыа земля.

О възыскании тѣла святаго Глѣба, князя Муромьскаго. Убиену же бывшу Глѣбови и повръжену на пустѣ мѣстѣ межи двѣма колодома, и Господь не оставляетъ своихъ рабь; якоже рече Давыдъ: съхранитъ Господь вся кости ихь, ни едина же отъ нихъ не съкрушится. И сему убо святому лежащу долго время, и не остави его Господь въ невѣдении и въ небрежении отинудъ пребывати; но показа Богъ мимоходящимъ гостиемь, овогда убо видѣша стлъпь огнень, овогда же свѣща горящаа, и пакы пѣниа аггелска слышааху мимоходяще гостие, инии же ловы дѣющеи и скоты пасущеи. Се слышааше и видяще, не бысть памяты ни единому ихь о вьзыскании тѣлесе святаго, дондеже не трьпя Ярославь злаго сего убииства, движеся на братоубиицу оного окааннаго Святополка; и браны многы съ нимъ съставивъ, и всегда пособиемь Божиемъ и поспѣшениемъ святою побѣдивъ: елико брани съставивь съ нимъ, посрамлень и побѣжень отбѣгааше, дондеже бѣжа погибе, якоже выше рѣхомъ. Ярославъ же начать въпрашати о тѣлесехъ святою: «како или где положена еста?» И о святѣмъ Борисѣ повѣдаша ему, яко въ Вышегородѣ положень есть, а о святѣмъ Глѣбѣ вси вѣдяху, яко во Смоленьсцѣ убиень есть, но невѣдяху, где положень есть; и тогда сказаша ему, яже слышаша отъ приходящихъ оттуду, како видѣша свѣтъ и свѣща въ пустѣ мѣстѣ. И то слышавъ Ярославъ, посла на възыскание ко Смоленску прозвытеры, рече: «Яко тои есть мои братъ». И обрѣтоша его, идеже бяху видѣли, и шедше съ кресты честно, и съ свѣщами мнозѣми и кадилы, и вложивше въ корабль, и привезоша и, положиша его въ Вышегородѣ, идеже лежить тѣло преблаженнаго Бориса; и раскопавше землю, ту положиша его, недоумѣюще бо еще, якоже бѣ лѣпо и честно. Се же пречюдно и дивно и памяти достоино, како и колико лѣть лежало тѣло святаго Глѣба, то же неврежденно пребысть ни отъ единого плотоядныхъ звѣрии, или птиць, или гадь, не бяше почернѣло, якоже бо имать обычаи тѣлеса мертвыхь, но свѣтло, и красно, и цѣло, и благовоню имуще; тако бо Богу съхраншу своего страдалца тѣло. И не вѣдяху мнози ту лежащу святую страстотрьпцу тѣлесе; но якоже рече Господь: не можетъ градъ укрытися врьху горы стоа, ни свѣщи въжегши спудомъ покрывають, но на свѣтилѣ поставляютъ, да свѣтитъ темныа; тако и си святаа: прослави а Господь свѣтити въ мирѣ, и премногыми чюдесы сиати въ великои Русскои земли, идеже множество страждущихъ спасени бываютъ отъ святою и всечестною раку святыхъ страстотрьпець Бориса и Глѣба.

Княжение Ярославле по смерти Святополъчи Владимеричевъ. Начатъ же Ярославъ воа дѣлити, старостамъ своимъ по 10 гривень, а смердомъ по гривнѣ, а Новогородцомъ 10 гривень, и отпусти а вся по домомъ; и давь Новогородцомъ правду и уставь, списавь грамоту, и рече: «по сему ходите и дрьжите, якоже списахь вамъ». Здѣ пишетъ судебникь великаго князя Ярослава Владимерича, и потомъ его дѣтеи: Изяслава, Святослава и Всеволода, и по нихь уставъ великого князя Владимира Всеволодича Манамаха, и потомъ царя Костантина великаго; язъ же сие преминухъ, множества ради.

О перенесении мощемъ святою мученику Бориса и Глъба. Того же лѣта бысть пренесению время святыма мученикома Романа и Давыда; съвокупившеся трие братиа Ярославичи, князь великии Изяславъ, и Святославъ и Всеволодъ , и митрополитъ Георгии Киевскии, и Неофитъ, епископь Черниговьскыи, Петрь, епископь Переяславскии, Никита, епископь Бѣлогородскыи, Михаило, епископь Юриевскыи, игумень Феодосии Печерьскыи, Софронии, игумень отъ святаго Михаила, Германь, игумень отъ святаго Спаса, и Николае Переяславьскыи, и прочии вси игумени, и попове и диакони, и пришедше съ кресты, и съ кандыли и съ свѣщами многыми, идеже лежатъ телесе святою пречестнеи, и сьтворивше молитву повелѣша окопати прьсть, сущую на гробѣ святою. Копающемъ же имъ, исхождааше благоуханная воня отъ гроба святою; и окопавше изнесоша отъ земля; и приступивъ митрополитъ сь епископы и прозвытеры, съ страхомъ и любовию откры гробь святую, и видѣша чюдо преславно: телеса святыхъ никакояже язвы не имуща, но все цѣло, и лица ихъ свѣтло бѣста яко аггела, яко дивитися архиепископу зѣло, и всимъ исполнившимся благоуханиа многа. И сьтвориша празденьство свѣтло, и вземше святаго Бориса въ рацѣ древянѣ князь великии Изяславь и братиа его, Святославь Черниговьскии и Всеволодъ Переяславьскыи, понесоша сами на рамѣхь своихъ, предъидущимъ чрьнцемъ, свѣща дрьжащемъ въ рукахъ, и по нихь диакони съ кандилы, таче и прозвытеры, и по сихъ митрополитъ и епископи, и по сихъ ношааху раку; и принесше и поставиша въ новои церкви, юже сьдѣла князь великии Изяславь, яже стоитъ нынѣ. И отврьзоша раку, и исполнися церкви благоуханиа и воня пречюдны; и вси видѣвше, и прославиша Бога. Митрополита же обыде ужасъ, бѣ бо нетврьду имѣа вѣру кь святыма, и падъ ниць просяше прощения; и цѣловавши мощи его, и вложиша въ раку каменну. Посемь же вземше святаго Глѣба въ рацѣ каменнѣ, въставивше на сани, и емши за ужа , повезоша ѝ; и яко быша въ дверехъ, и ста рака, не поступааше съ мѣста. И повелѣша народомъ звати: «Господи помилуи»; и моляхуся Господеви и святыма мученикома, и абие подвижеся рака, и повезоша его, и положиша его мѣсяца маиа въ 2 день. И цѣловавше святаго Бориса главу, а свягаго Глѣба рука въземъ митрополитъ, и благословяше великого князя Изяслава и братию его, Святослава и Всеволода; и пакы Святославь емъ за руку митрополита, дръжаща святаго Глѣба руку, и прилагааше кь вреду, имьже боляше на шии, и посемь кь очима и къ тѣмяни, и пакы положи руку въ гробѣ; и начаша пѣти святую литоргию. И рече Святославъ кь Бернови: «нѣчто мя на главѣ бодетъ »; и сня клобукъ,и видѣ Бернъ ноготь святаго Глѣба, и снятъ его съ главы и вдасть Святославу; онъ же прослави Бога о благодарении святыхъ мученикь Бориса и Глѣба. И по литургии вся братиа идоша кождо сь боляры своими, и обѣдаша вкупѣ сь любовию великою, бѣ бо тогда дръжа Вышегородъ Чюдинь, а церковь Лазоръ, и празноваша празденьство свѣтло, и много милостини сътвориша убогымъ; и цѣловавшеся, мирно разыдошася кождо вь своаси. И оттолѣ утвръдися таковыи праздникь мѣсяца маиа въ 2 день, въ славу святыхь мученикь Бориса и Глѣба. Бѣ же отъ убиениа ею святаго Бориса до пренесениа лѣть 57, а святаго Глѣба отъ погребениа до пренесениа лѣть 53, а не погребень былъ 4 лѣта, понеже Ярославь бѣ воюяся сь Святополкомь, того ради не взыде ему помышление о телесехъ святою, токмо о воиньственыхъ прележааше. Тако бо многажды случается человѣкомъ: о каковѣ либо вещи сътворити отъ всея душа потщание, то и самую пищу оставляють, дондеже мысль свою скончають.